Приговоренный к страсти: Невиновен, но очень опасен - Криста Уэнслоу Страница 5

Да, ей повезло, и премия в десять тысяч долларов, объявленная за доставку Кима Букнера, станет самым легким в ее карьере заработком. А почему бы и нет? Должно же ей хоть в чем-то повезти!

Часы показывали половину четвертого. Если ничего не случится, то завтра вечером они будут в Сан-Бернардино.

Она еще раз проанализировала свои действия. Все шло гладко, пока… Николь нахмурилась, вспомнив свою реакцию на шутливое замечание Кима о спрятанном оружии.

С горькой усмешкой она подумала о том, что уже и забыла, каким притягательным может быть мужское тело.

А Ким Букнер оказался очень хорош собой. Он красив — спортивная фигура, с широкими плечами, крепкими руками, плоским и упругим животом. И он недвусмысленно отреагировал на прикосновения ее пальцев.

Николь покачала головой, вспомнив, как взбугрились джинсы, когда она прощупывала пояс. Она и сама испытала сильнейший всплеск желания.

Возьми себя в руки. Не раскисай.

Черт, она уже не помнила, когда в последний раз испытывала такое влечение к незнакомому мужчине.

Да, как ни крути, мужчины ей не хватало. Она изголодалась по сексу. Работа, деньги, помощь другим… Не пора ли подумать и о себе? Женщина в двадцать шесть лет имеет право на небольшой кусочек счастья. Получив премию за доставку Кима Букнера, она сможет позволить себе перерыв, и если на горизонте появится кто-то похожий на ее нынешнего подопечного, то…

За время ее отсутствия пленник, похоже, успел обдумать сложившуюся ситуацию и выглядел не таким беззаботным, как десять минут назад. Букнер сидел в неудобной позе, с хмурым выражением лица и мало напоминал того весельчака, который отпускал шуточки по поводу спрятанного оружия.

— Итак, куда вы навострились сегодня? Планировали отсидеться где-нибудь парочку недель, да? — Ей хотелось развеять его мрачное настроение и оценить, к какому типу личности относится ее спутник.

В зависимости от того, как вели себя беглецы по пути в тюрьму, Николь делила их на три категории: воинственно настроенные бунтари, не стесняющиеся в выражении чувств, хмурые молчуны, из которых трудно было вытянуть даже «да» или «нет», и суетливые говоруны, доказывающие свою невиновность с помощью доводов, не лишенных логики и здравого смысла.

Николь хватило одного взгляда, чтобы вычеркнуть его из кандидатов в первую категорию. В поразительно ясных серо-голубых глазах не было ни ярости, ни злобы, ни ненависти. Только недоумение и огорчение.

— Просто хотел отдохнуть, половить рыбу, — ответил он на ее вопрос.

Удочки, обнаруженные в его машине, подтверждали это заявление. Хотя о каком отпуске может говорить угонщик автомобилей?

— Неплохая идея, — согласилась она. — Вряд ли полиция стала бы вас искать в таком месте. Жаль, что план так и останется нереализованным. Тюрьма — это не уютный домик с видом на реку.

— Вы мне не верите, но я действительно не угонял никакую машину.

Он повернулся и посмотрел ей в глаза. В его присутствии салон «ниссана» стал казаться каким-то непривычно маленьким, и Николь чувствовала себя загнанной в угол. Взгляд Кима, его дыхание, запах пробуждали в ней совершенно неуместные желания.

Николь отвела глаза, убеждая себя в том, что «эффект Букнера» исчезнет после плотного обеда и пары часов сна. Все преступники одинаковы. Все клянутся в своей безгрешности. А ее пленник, должно быть, еще и досадует, что попался так глупо.

Она достала из кармана ключи.

— Послушайте, мисс Линдсей, произошла какая-то ошибка. Я не тот, кто вам нужен.

«Ну вот, начинается, — подумала Николь. — До него наконец-то дошло, что игры закончились, и теперь он будет хвататься за любой предлог, за каждую мелочь, чтобы убедить меня в своей безгрешности. Итак, третья категория».

— Мистер Букнер, никакой ошибки нет. — Удивленная нотками сочувствия, явно прозвучавшими в ее голосе, Николь добавила безразлично: — Дело совершенно ясное. У меня есть все документы, подтверждающие правомерность вашего ареста.

— А разве у меня уже нет никаких прав?

Не сводя глаз с дороги, Николь покачала головой:

— О каких правах вы говорите? Все ваши права аннулированы после того, как вы сбежали, внеся залог. Вот приедем на место, тогда и свяжетесь с адвокатом или с кем-то еще. А пока придется потерпеть.

Теперь она почти физически ощутила исходящее от него раздражение.

— Вы сказали, что у вас есть документы, подтверждающие мою вину, — процедил он сквозь зубы. — Я хочу взглянуть на них. Надеюсь, в этом вы мне не откажете? Или я должен верить вам на слово?

Его возмущение было таким искренним, что Николь едва удержалась от усмешки. Обычная тактика затягивания времени, ничего нового.

— Хорошо, только мне придется остановиться.

— Я уже никуда не спешу, — буркнул Ким.

Опыт показывал, что многие нарушители закона, столкнувшись с неопровержимыми фактами, теряются, утрачивают желание спорить и становятся более покладистыми и менее настырными. У Николь хватало доказательств, чтобы урезонить Букнера, поставить его на место и лишить последнего аргумента.

«Ниссан» съехал на обочину и остановился.

Мило улыбаясь, Николь достала из бардачка папку и положила документы на колени, убрав подальше мешавший ей пистолет.

— Знаете, вы ведь могли нечаянно убить меня, — с упреком сказал Ким. — Неужели оружие так уж необходимо? Я ведь обвиняюсь не в убийстве, не в ограблении, а всего лишь в угоне автомобиля.

— Я бы не смогла вас убить, даже если бы захотела, — ответила Николь, перебирая бумаги. — Это не настоящий пистолет.

— Что?! Хотите сказать, что преследуете преступников с игрушкой?

Николь собралась было ответить, но перед ее глазами вдруг возникла ужасная картина из прошлого.

Ночь. Тупик. И едва различимая фигура одурманенного наркотиками грабителя. В его руке пистолет. Потом два выстрела. И два тела на асфальте. Стэна и грабителя.

Николь зажмурилась, отгоняя жуткое видение, но сердце уже заколотилось, подстегнутое давним, но так и не изжитым страхом, руки похолодели, а перед глазами поплыли круги. Тогда Николь не хватило решимости выстрелить первой, и это стоило жизни Стэну Хьюзу, ее напарнику, другу, отцу двоих детей. Прошло более двух лет, но кошмар до сих пор преследовал ее. Он стал бременем, не позволяющим Николь забыть свою слабость, напоминанием о роковой ошибке, вечным укором.

Николь сделала глубокий вдох.

— Что с вами?

— Ничего, все в порядке. — Она вспомнила вопрос Кима о пистолете. — Так вот… Да, это не настоящее оружие. Он стреляет небольшими резиновыми горошинами.

— Горошинами?

Николь рассмеялась:

— Эти горошины вполне могут остановить человека, возможно, сбить с ног и уж наверняка оставят синяки, но зато не убьют.