Роман с призраком - Барбара Картленд Страница 5

— Ну, поскольку ты все равно не станешь предметом ничьих обсуждений, тебе это не грозит, — миролюбиво сказал Джерард.

Теперь он посерьезнел и перешел на властный, не допускающий возражений тон:

— Если я разрешу тебе перебраться в комнату «священников», ты готова пообещать мне, что не покажешься из тайных помещений, пока Треварнон или кто-то из его гостей находится в доме? Помолчав, он добавил:

— Демелса, я не шучу. Либо ты сейчас же дашь мне в этом честное слово, либо отправишься вместе с Нэтти в Нортумберленд, а с домашним хозяйством пусть управляются слуги Треварнона.

— Ну конечно, милый братик, я обещаю, — сказала Демелса с обезоруживающей искренностью. — Ты ведь не думаешь, что я буду искать встречи с этим графом или другими повесами, с которыми ты прожигаешь жизнь в столице? Хотя твои рассказы о них иногда и занимают меня, но я отнюдь не одобряю твоих приятелей и их — и твоего тоже — образа жизни. Джерард рассмеялся:

— О котором, слава богу, ты и понятия не имеешь. Что ж, я целиком полагаюсь на твое благоразумие. Может быть, я поступаю не правильно, но я и сам понимаю, что без тебя все хозяйство развалится.

— Это самое приятное из всего, что мне сегодня довелось от тебя услышать, — улыбнулась Демелса. — Но, Джерард, раз ты получишь столько денег, ты можешь выделить мне некоторую сумму на жалованье слугам и на продовольствие — на время своего отсутствия?

— Ну конечно, — ответил Джерард. — Я слишком часто злоупотребляю твоей любовью, сестренка. Не сомневайся, если мы вместе переносили тяжелые времена, мы разделим и радость.

— Спасибо, дорогой, — ответила Демелса. — Ты знаешь, как я не люблю докучать тебе просьбами, но мне стыдно брать продукты в дом у местных торговцев.

— Я пока что не обратил чек Треварнона в наличные, но у меня найдется пара гиней на самое необходимое, — беспечно кивнул Джерард.

Он достал из кармана пригоршню золотых монет и, не пересчитывая, высыпал на ладошку Демелсы.

Бережно убрав деньги в кошелек, она благодарно поцеловала брата.

— А теперь мне пора заняться хозяйством, — объявила Демелса. — Если джентльмены прибудут завтра, времени у меня — в обрез. А ты сходи и распорядись, чтобы Эббот приготовил конюшню к приему лошадей. Стойла в порядке, за исключением последних двух или трех, над которыми протекает прохудившаяся крыша.

— Дождя, по-моему, не будет, — заметил Джерард. — Когда я ехал сюда, стояла чудовищная жара и мы с Ролло чуть не испеклись, доскакав до Виндзора.

— Ты всю дорогу проскакал на Ролло? — ужаснулась Демелса. — Джерард, как ты мог так поступить!

— Когда я останавливался перекусить, я давал ему передохнуть, а последние пять миль он почти шел шагом. Кроме того, я ехал по проселочным дорогам напрямик, а это, как тебе известно, гораздо ближе. Ты же понимаешь, что мне не по средствам содержать в Лондоне более одной лошади.

— Конечно, я все понимаю, однако такая нагрузка ему опасна.

— Как и мне! — шутливо вскричал Джерард. — По-моему, ты волнуешься о жеребце больше, чем о единственном брате. Я, наверное, даже не могу надеяться принять ванну?

— На холодную рассчитывать можешь!

— Это будет как нельзя кстати.

— Пойду приготовлю ванну, — сказала Демелса. — Но за вином тебе придется спуститься самому. Кстати, в погребе осталось всего несколько бутылок. Я думаю, его милость позаботится о том, чтобы привезти вино с собой.

Джерард широко улыбнулся:

— Он умрет от жажды, если вздумает ограничиться нашими запасами.

Демелса подошла к двери:

— Ты мне не сказал, сколько ожидается гостей.

— Шесть, если и меня считать гостем.

— Обедать ты сегодня будешь дома? Джерард отрицательно покачал головой:

— Поеду проведаю Дайзерта в Уинкфилде, там и по обедаю. Хочу рассказать ему, что граф остановится у меня. Компания графа будет обедать во вторник, после скачек «Грэфтон Свип». Герцог Йоркский убежден, что в этом заезде победа останется за ним — он выставляет своего Транса.

— Я думаю. Транс не подведет, — задумчиво сказала Демелса. — А сколько на него поставлено?

— Ставки очень крупные! — с воодушевлением ответил Джерард.

Его тон заставил Демелсу насторожиться. Она пристально взглянула на брата.

— Сколько ты рискнул поставить? — В ее голосе прозвучал укор.

— Ты ведь знаешь, что, когда речь идет о Трансе или Моисее, никакого риска нет и быть не может, — уклонился от прямого ответа Джерард.

Хотя Демелсе и хотелось упрекнуть брата в расточительстве, в душе она признавала правоту этого довода.

Транс был выдающийся жеребец, а с Моисеем герцог Йоркский выиграл дерби — скачки трехлеток в Эпсоме — предыдущего года.

За исключением Крусадера, это в то время были лучшие жеребцы английской верховой породы.

Демелса поспешила наверх, чтобы проветрить спальни. Большинством комнат не пользовались уже несколько лет. Она механически выполняла домашнюю работу, а голова ее была заполнена мыслями о скачках и о лошадях, которых ей предстояло увидеть всего через два дня.

Лошади были ей куда интереснее, чем та модная публика, что стекалась в этот тихий в остальное время года уголок, чтобы насладиться захватывающим зрелищем, столь любимым среди аристократии. А когда Демелса вспоминала, что Крусадер будет стоять в их конюшне, у нее от волнения захватывало дух.

Ей не терпелось обсудить столь редкую удачу с Эбботом. Но девушка сознавала, что прежде всего должна позаботиться о достойном приеме графа Треварнона и его компании — устроить все так, чтобы у избалованного роскошью богача не было оснований сожалеть о деньгах, выброшенных впустую.

Для нее эти просторные комнаты со сводчатыми потолками, с массивными кроватями, увенчанными пологами из тяжелой ткани, со старинными резными панелями были полны неизъяснимого очарования.

Демелса привыкла к этой обстановке с детства. Чувствуя, как от окружающих ее вещей веет стариной, она каждый раз входила в эти старые пустые спальни с затаенным трепетом.

Теперь, раздвигая занавеси — многие шторы стали совсем ветхими — и открывая ромбовидные окна, Демелса с тревогой спрашивала себя, заметит ли граф Треварнон их бедность, проглядывавшую на каждом шагу.

«Возможно, он не оценит благородную красоту выцветших за много десятилетий гобеленов, изящество резных панелей и сочный колорит ковров, с годами утративших былую свежесть, но приобретших новое очарование старины», — подумала Демелса.

Ей все вокруг казалось прекрасным, так как каждая комната фамильного особняка дышала богатой и полной достоинства историей старинного семейства Лэнгстонов, каждая картина, каждый предмет мебели пробуждали воспоминания.

— Счастье, — сказала вслух Демелса, — что стоит такая чудесная погода!