Завоеватель - Шари Энтон Страница 5

Бернард со вздохом опустился на грязный пол и уперся головой в каменную стену.

— Старик стал еще злее…

— Да. Особенно последние два года. Слушай, мне надо идти. Когда закроют ворота, я принесу тебе поесть, и мы опять поговорим.

* * *

Клэр стянула с кухни толстый ломоть желтого сыра, окунула в соус с перцем несколько кусков жареной свинины и вложила все это в четверть каравая белого хлеба. Взяв кубок крепкого красного вина, она отправилась в подземелье замка.

Она бывала там ребенком, когда играла с братьями и сестрой в прятки.

Как жаль, что Джулиуса нет дома! Старшему брату всегда удавалось утихомирить отца. И вот теперь это выпало на ее долю.

Клэр спустилась по темной винтовой лестнице, стараясь не задеть факелы, освещавшие ей путь. Чем ниже она спускалась, тем отвратительнее становился запах — она приближалась к темнице, где отец обычно держал узников, виновных как в мелком воровстве, так и в убийстве. Там теперь сидел Бернард. Но Бернард не совершал преступления — он всего лишь поспорил с отцом. Если Бернард попросит прощения и откажется от своих требований, то отец может выпустить его и даже позволит занять подобающее ему место среди рыцарей Дассета. Хорошо бы отец поймал кабана — успешная охота улучшила бы ему настроение.

Внизу лестницы Клэр отворила тяжелую дубовую дверь, не удивившись тому, что она не заперта, поскольку узников приковывали цепью к дальней стене. Факелы по обе стороны двери бросали неяркие отблески на дыбу, стоящую на грязном полу поперек большого помещения, и на другие орудия пытки: цепи, кнуты, ножи и клещи.

Клэр вздрогнула и отвернулась. От ужасного запаха крови и испражнений тошнота подкатывала к горлу.

Около дальней стены на полу, согнув в коленях ноги, сидел человек. Одну руку он заложил за голову, а вторая свисала с цепи наручника. Лишь по плащу можно было догадаться, кто это.

Бернард удивленно поднял голову.

— Я принесла тебе поесть, — сказала она.

— Подкрепиться осужденному? — шутливо произнес он, а она подумала: какой у него чувственный низкий голос.

— Ты не осужденный. Просто отец еще не решил, как с тобой поступить.

— Клэр?

Странный зуд пробежал у нее по спине, когда он произнес ее имя. Вот уж глупо, подумала она, чтобы звук его голоса так на нее повлиял. Ведь это же Бернард, которого она знала почти всю жизнь. Он ей всегда нравился: и когда был мальчиком-пажом у нее на побегушках, и позже, когда стал оруженосцем. Она, бывало, любила над ним подшучивать.

Бернард встал и, сделав шаг вперед, очутился в круге света от пламени факела.

Какой же он высокий и широкоплечий! Мало кто с ним сравнится. Перед ней стоял красавец воитель из древних сказаний, способный заставить трепетать сердечко любой молоденькой девушки. Бернард всегда казался ей симпатичным, но красавцем никогда не был. Теперь от мальчишеского вида не осталось и следа. Он просто зачаровывал: густая грива черных волос опускалась на плечи, благородные очертания лба и скул, твердый чисто выбритый квадратный подбородок, взгляд карих глаз решителен.

Он тоже изучающе смотрел на Клэр. Но если прошедшие годы украсили его, про нее того же не скажешь.

Клэр мысленно выругала себя за то, что восхищается Бернардом. Она выходит замуж за Маршалла, красивого и могущественного лорда, который ради большого приданого закрывает глаза на ее не слишком юный возраст и на то, что она не блещет красотой.

— Ты бы лучше послала служанку или стражника. Темница не место для дамы, — сказал Бернард.

— И для героя-крестоносца тоже. К тому же я хочу с тобой поговорить. — Клэр отдала ему кубок с вином. — Подержи, пока я приготовлю место, куда можно положить еду.

Бернард сделал глоток вина, наблюдая за Клэр. Она сохранила свою королевскую походку, но, к сожалению, больше не улыбалась.

Клэр не превратилась в утонченную красавицу, о которой он мечтал одинокими ночами в пустыне. Но вид у нее по-прежнему был независимый.

Завитые локоны уложены под сеткой, а сверху надета шелковая шапочка изумрудного цвета в тон платью. Он разглядел, что рыжие волосы Клэр не утратили своего блеска. Широко поставленные глаза все такие же янтарные и прозрачные, а носик дерзко задран. Кожа у нее не фарфорово-белая, а, скорее, цвета слоновой кости, и это ей больше шло. Хрупкой ее тоже не назовешь: крепенькая, и с округлыми формами. Такую женщину приятно обнять, не боясь причинить ей боль.

Клэр должна была бы достаться ему, но тщетно претендовать на замужнюю женщину. Хотя напряжение, которое он испытывал в чреслах, говорило о том, что он не отказался бы от такой женщины в постели. Но этому не бывать, и подобные мысли только отвлекают его от более важной цели — получения земли.

— Значит, я герой-крестоносец? — переспросил он. Ее слова показались ему смешными, так как он всего лишь старался выжить и сберечь жизнь своих товарищей.

— Церковь говорит так про каждого, кто сражался с неверными, и я с этим согласна. — Клэр принесла стул. — Жаль, что ты не проявил выдержки, разговаривая с отцом. Тогда мы оба не находились бы в этом вонючем подвале.

— Я видел и худшие, — ответил он, вспомнив сарацинскую тюрьму. — Что касается твоего отца, я не хотел его обидеть, а просто был откровенен.

Клэр разложила на стуле еду, и он взял кусок свинины.

— Мой любимый перечный соус. Ты это вспомнила?

Она, конечно, этого не помнила, но была рада, что угодила ему.

— Большинство мужчин любят перечный соус, — ответила она и, решив перейти к делу, сказала:

— Твоя единственная возможность выбраться отсюда — это помириться с отцом.

Он поднял черную бровь.

— Помириться? Ты хочешь, чтобы я пал перед ним ниц и покорно отказался от справедливого вознаграждения? Нет, Клэр, я этого не сделаю. Я честно сражался. Эдгар сказал мне, что Джулиус в Италии. Когда он вернется?

Она послала письмо Джулиусу с сообщением о свадьбе и о турнире, а также другому брату, Джеффри, и сестре Джин, но ответов пока не получила.

— Думаю, что через две недели.

Бернард отломил кусок хлеба от каравая и оглядел темницу.

— Неужели он собирается дожидаться Джулиуса, чтобы тот поддержал его? — подумала Клэр и, скрестив руки на груди, спросила:

— Бернард, если отец предложил тебе награду, то почему ни он, ни епископ Терстан никому об этом не сказали?

Он задумался, продолжая жевать, а она недоумевала, как он может есть среди такой вони.

— Не знаю, — наконец произнес он. — Но я уверен в том, что твой отец обещал мне вознаграждение, и намерен получить его… хотя бы частично. У меня ничего нет, и мне нужна земля.

— Я очень сомневаюсь в том, что отец даст тебе землю. Он ведь заявил — и это слышали очень многие, — что ничего тебе не должен.