Таинственная любовница - Виктория Холт Страница 5

— Дальняя, как я понимаю. Кажется, все ваши кузины какие-то дальние.

— Просто мы узнали, что ты осиротела. В то время мы очень горевали. Мы решили, что это поможет нам и тебе, конечно, тоже.

— Значит, меня взяли из-за Лавинии?

Обдумав все это, я пришла к выводу, что Лавиния сильно повлияла на мою жизнь. Потом я подумала, что было бы со мной, если бы Лавиния решила ехать в Лондон не этим поездом.

В каменном холле дома священника было прохладно и темно. На столике стояла большая ваза с лавандой, златоцветом и розами. Несколько лепестков уже упали на каменные плиты холла. Дом был старым — почти таким же старым, как Кеверол-Корт. Построенный в начале правления Елизаветы, он служил жильем приходского священника на протяжении трехсот лет. Имена всех священников, живших в этом доме, были написаны на табличках в церкви. Комнаты большие — в некоторых даже были красивые деревянные панели, — но темные из-за маленьких окон с цветными стеклами. Здесь всегда было прохладно и стояла удивительная тишина — и это было особенно заметно в тот жаркий день.

Я поднялась в свою комнату. И первым делом принялась счищать землю с найденной металлической пластины. Я налила воду из кувшина в таз и как раз вытирала найденную пластину куском ткани, когда в дверь постучались.

— Войдите, — отозвалась я. В комнату вошли Доркас и Элисон. Они выглядели так торжественно, что я тотчас забыла о находке и всерьез всполошилась. — Что-то случилось?

— Мы услышали, как ты пришла, — сказала Элисон.

— О Боже! Я что, так шумела?

Они обменялись взглядами и улыбнулись друг другу.

— Мы просто прислушивались, — сказала Доркас.

Повисла тишина. Это было необычно.

— Все-таки, что случилось? — настаивала я.

— Нет, дорогая, ничего не случилось. Мы уже некоторое время собирались поговорить с тобой. А поскольку сегодня твой четырнадцатый день рождения, и это — своего рода, веха… мы решили, что время пришло.

— Звучит довольно таинственно.

Элисон глубоко вдохнула.

— Знаешь, Джудит… — начала она, и Доркас кивнула, подбадривая сестру, — ты всегда полагала, что… ты — дочь нашей кузины.

— Да, какой-то дальней родственницы.

— Это не так.

Я смотрела то на одну, то на другую.

— Тогда кто же я?

— Ты — наша приемная дочь.

— Да, я знаю, но если мои родители — не ваши дальние родственники, тогда кто они?

Ни одна из сестер не решалась говорить.

— Но вы же сами заявили, что пришли рассказать мне об этом! — нетерпеливо воскликнула я.

— Ты была, — откашлявшись, произнесла Элисон, — в том же поезде, что и Лавиния.

— В том крушении?

— Да, ты тоже попала в эту аварию… годовалым ребенком.

— Значит, мои родители погибли.

— Вероятнее всего.

— А кем они были?

Элисон и Доркас переглянулись. Доркас чуть заметно кивнула, что означало: «Рассказывай все!»

— Ты осталась невредимой.

— А мои родители погибли?

Элисон кивнула.

— Но кто они такие?

— Они… должно быть, сразу погибли. Никто не сказал, кто ты.

— Значит, я могу оказаться кем угодно?

— Поэтому, поскольку мы потеряли сестру, — продолжала Доркас, — мы решили удочерить тебя.

— А что бы со мной стало, если бы вы этого не сделали?

— Ну, может, это сделал бы кто-нибудь другой.

Я переводила взгляд с одной сестры на другую и думала о том, как они были добры ко мне, и о том, как я досаждала им — болтала без умолку, шумела, разбивала их любимую посуду! Я подбежала к ним и крепко обхватила обеих, прижимая к себе, и мы замерли, обнявшись.

— Джудит, Джудит! — с улыбкой произнесла Доркас, и слезы, на которые она всегда была щедра, блестели в ее глазах.

— Ты всегда была для нас утешением, — сказала Элисон. — А после смерти Лавинии нам это было так необходимо.

— Ну, — сказала я, — не стоит плакать. Может, я наследница какого-то огромного поместья и мои родственники обыскались меня по всем уголкам страны…

Элисон и Доркас снова улыбнулись. А у меня появилась пища для дальнейшего полета фантазии. — Это даже лучше, чем быть дальней родственницей, — сказала я. — Но мне все-таки интересно, кто же я такая.

— Совершенно очевидно, что твои родители погибли. Это была такая… чудовищная катастрофа! Мы слышали, что многих погибших было невозможно опознать. Папа тогда поехал и опознал нашу бедную Лавинию. Он вернулся совершенно убитым.

— А почему вы сказали мне, что я ваша дальняя кузина?

— Мы думали, так будет лучше, Джудит. Что тебе будет как-то легче, если ты будешь знать, что связана с нами узами кровного родства.

— Вы думаете, что меня никто не искал… не хотел, и это могло расстроить меня и омрачить все мое детство.

— Ну, может быть много разных объяснений. Может, у тебя кроме родителей не было никаких родственников. Это весьма вероятно.

— Сирота, рожденная двумя другими сиротами?

— Такое возможно.

— Или, может быть, твои родители недавно прибыли в Англию.

— Иностранка. Может быть, я француженка или испанка. Я ведь довольно смуглая. И волосы кажутся почти черными при свете свечи. Правда, глаза намного светлее — обычные карие глаза. Я действительно похожа на испанку. Но многие в Корнуолле похожи на них. Потому что испанские суда терпели кораблекрушения у этих берегов, когда англичане уничтожили армаду.

— Ну, все закончилось благополучно. Ты стала нам родной, и невозможно передать, насколько мы этому рады.

— Не понимаю, почему вы выглядите так мрачно. Это ведь здорово — не знать, кто ты на самом деле. Подумать только, что можно узнать! Может быть, где-нибудь у меня окажется сестра. Или брат. Или дедушка с бабушкой. Может, они приедут и заберут меня с собой в Испанию. Сеньорита Джудит. Звучит довольно красиво. Мадемуазель Джудит де… де… какая-то. Вы только представьте, я увижу свою давно потерянную семью в их старинном замке!

— О, Джудит, ты выдумываешь Бог знает что! — воскликнула Доркас.

— Я довольна, что она легко восприняла все это, — заметила Элисон.

— А как еще я могу это воспринять? Мне все равно никогда не нравились эти дальние кузины.

— Значит, ты не чувствуешь себя… покинутой… нежеланной, потерянной?

— Нет, конечно. А что до моих вероятных родственников, то… Они не знали, что произошло в другой стране. Им никто не сказал, что моих родителей не стало. И считают, что с ними просто оборвалась связь. А что до младенца, то есть меня, ну, они, наверное, иногда думают обо мне. «Интересно, как выглядит этот ребенок? — говорят они. — Ей сегодня исполняется четырнадцать лет. Милая маленькая Джудит!» Хотя, как я понимаю, это вы назвали меня так.