Соперница королевы - Виктория Холт Страница 5
Соперница королевы - Виктория Холт читать онлайн бесплатно
Сестер мои речи шокировали, впрочем, как и родителей.
— Леттис, ты должна научиться придерживать свой язык, — часто повторял отец.
Это шло вразрез с моими желаниями, потому что я не только развлекалась своими откровенными высказываниями, но и видела, какое впечатление они производят на других. Они были моей характерной чертой, и так же, как и моя гладкая, нежного оттенка кожа, выделяли меня из остальных девушек и делали еще более привлекательной.
Отец не уставал поздравлять себя с проявленной мудростью и отъездом из Англии, пока это еще было возможно. Хотя первое время после коронации Мария демонстрировала политическую и религиозную терпимость. Она даже освободила отца Джейн Грей, герцога Саффолка, и медлила с подписанием смертного приговора Нортумберленду, который был кукловодом и дергал за нити, на концах которых находились бедная Джейн и Гилфорд, на краткие девять дней сделав их королевой и принцем-консортом. Если бы не восстание Уайета, возможно, она помиловала бы и саму Джейн, поскольку отлично понимала, что у девушки не было ни малейшего желания примерять на себя корону.
Когда новости о злосчастном восстании Уайета дошли до Германии, наша семья погрузилась в уныние, потому что, судя по всему, в нем была замешана сама принцесса Елизавета.
— Это конец, — простонал отец. — До сих пор она ускользала из сетей недоброжелателей, но как это удастся ей на этот раз?
Он не знал Елизавету. Несмотря на юность, она была искушена в искусстве выживания. Проказы с Сеймуром, приведшие его на эшафот, послужили ей хорошим уроком. Когда ей предъявили обвинение в государственной измене, она пустила в ход все свое коварство, опровергая их обвинения с ловкостью дипломата, и судьям не удалось доказать ее вину.
Уайета обезглавили, но Елизавете удалось спастись. На какое-то время ее заключили в Тауэр, где уже находился Роберт Дадли. Какую роль это сыграло в их дальнейших отношениях, мне еще предстояло узнать. Позже мы услышали, что после нескольких месяцев заточения ее освободили из зловещих объятий Тауэра и перевезли в Ричмонд. Там она предстала перед своей сводной сестрой — королевой, которая объявила ей о намерении выдать ее замуж за Эммануэля Филиберта, герцога Савойского.
— Они хотят изгнать ее из Англии, — воскликнул отец. — Это же ясно, как Божий день.
Принцесса в очередной раз продемонстрировала незаурядную проницательность и отвергла предложенный ей союз, с безрассудной смелостью сообщив сестре, что она не может выйти замуж. Елизавета всегда чувствовала границы дозволенного, и каким-то образом ей удалось убедить Марию в том, что сама идея брака вызывает в ней отвращение.
Когда ее отослали в Вудсток, поручив заботу о ней преданному королеве сэру Генри Бедингфилду, семья Ноллис вздохнула свободнее, тем более что в Германию продолжали просачиваться слухи о слабом здоровье королевы.
Однако из Англии приходили и страшные новости о преследованиях протестантов. Кранмера, Ридли и Латимера [1] сожгли на костре вместе с тремя сотнями других жертв. Говорили, что дым от костров Смитфилда черной пеленой обволакивал Лондон.
Как мы все аплодировали мудрости отца! Кто знает, быть может, останься мы в Англии, мы бы разделили участь сожженных.
Это не может продолжаться сколько-нибудь долго, утешал нас отец. Люди устали от смертей и преследований. Вся страна была на грани восстания против королевы и ее испанских приспешников. Однако узнав о беременности королевы, мы вновь впали в отчаяние. Но ее надежды вскоре оказались беспочвенными. «Слава Богу», — прокомментировал отец. Бедная больная Мэри! Она так сильно хотела ребенка, что, будучи бесплодной, смогла вызвать у себя все признаки беременности.
Но мы так беззастенчиво желали ей смерти, что ее болезнь не вызвала у нас ни малейшего сочувствия.
Я хорошо помню туманный ноябрьский день, когда к нам прибыл посыльный с долгожданным известием. Мы столько лет ждали этого дня.
Мне было семнадцать лет, и я еще никогда не видела на лице отца такого ликования.
Тут же, в холле, он воскликнул:
— Возрадуйтесь! Королева Мария умерла. Волею народа Елизавету провозгласили королевой Англии. Боже, храни королеву Елизавету!
Мы преклонили колени и вознесли хвалу Господу. Затем начали спешно готовиться к отъезду.
Подозревать — пожалуйста,
Но доказательств нет.
Елизавета — узница вам говорит в ответ.
Мы вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть ее коронацию. Что это был за день! Все вокруг радовались и уверяли друг друга, что лучшие времена еще впереди. И даже витавшая в воздухе гарь от костров Смитфилда, на которых еще недавно сжигали еретиков-протестантов, только усиливала ликование. Кровавая Мария мертва, а Милостивая Елизавета правит нашей землей.
Я помню тот январский день, когда в два часа пополудни ее кортеж торжественно двинулся в Тауэр. Облаченная в королевские одежды, она восседала в карете, обтянутой темно-красным бархатом, над которой торжественно несли балдахин ее рыцари. Был среди них и сэр Джон Перро, дородный кавалер, называвший себя внебрачным сыном Генриха Восьмого, а следовательно, приходившийся королеве братом.
Я не могла отвести от нее глаз — под темно-красным бархатным плащом горностаевая мантия, выбившиеся из-под такой же красной шапки светлые волосы, отливавшие медью, в искрящемся морозном воздухе. Ее желтые глаза блестели, а лицо было поразительно белым. В тот момент я подумала, что, рассказывая о ней, мама не преувеличивала. Елизавета прекрасна и величественна.
Чуть выше среднего роста, очень стройная, что позволяло ей выглядеть моложе своих лет. В то время ей исполнилось двадцать пять, но мне, семнадцатилетней девушке, это казалось уже почтенным возрастом. Еще я обратила внимание на ее руки, которые она демонстрировала при каждом удобном случае — такие же поразительно белые, как и лицо, изящные, с длинными тонкими пальцами. Лицо овальное и несколько удлиненное, а брови такие светлые, что едва заметны; глаза проницательные, золотисто-желтые, но позже я узнала, что от гнева они темнеют. Из-за своей легкой близорукости ей приходилось всматриваться в лица людей, поэтому казалось, что она своим взглядом пытается проникнуть в самую душу, и это заставляло окружающих чувствовать себя не слишком комфортно. Было в ней что-то — я почувствовала это даже тогда, несмотря на молодость и торжественность случая, — вызывавшее во мне трепет и нервную дрожь.
Затем мое внимание переключилось на другого человека, который заинтересовал меня не меньше, чем Елизавета. Это был Роберт Дадли, конюший королевы, ехавший рядом с ней. Такого мужчины я еще не встречала. Он выделялся из всего кортежа не меньше, чем сама королева. Высокий, широкоплечий и при этом один из самых красивых мужчин, которых я видела. Держался он с благородством и достоинством, соперничающим с манерами самой королевы. В его лице не было ничего надменного или высокомерного, он выглядел серьезным и уверенным.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments