Укрощенная гордость - Джоанна Лэнгтон Страница 5

– Он обокрал меня и своих служащих. Нам об этом известно. Или ты все еще хочешь обсуждать эту тему?

– Какой же ты бессердечный! – воскликнула Полетт, внезапно выходя из оцепенения и рванувшись вперед в бессознательной мольбе. – Да, человек совершил ошибку… Большую ошибку, но…

– В тюрьмах полно людей, совершивших большие ошибки, – оборвал ее Франко. – Воровство? Жалкое грязное преступление, но вместе с тем чересчур обидное для меня.

– Об… обидное? – запинаясь, переспросила Полетт.

– Я ведь лишь ради твоего спасения тогда купил «Харрисон энджиниринг» по столь вздутой цене. Можешь назвать это жестом доброй воли по отношению к вашей семье…

– Доброй воли? – Полетт посмотрела на него с выражением нескрываемого недоверия, и непроизвольный смех сорвался с ее губ. – Не знаю, что такое добрая воля. Но это – шантаж. Ты хотел надавить на меня, играя на финансовом положении нашей семьи…

– Я лишь продемонстрировал, что всегда забочусь о своих людях, – отрезал Франко.

– Своих? – повторила она со злостью. – Я никогда не была твоей!

Его густые черные брови взлетели вверх.

– Ты стала моей с того самого момента, когда наши глаза впервые встретились, но ты оказалась слишком глупа и трусливо бежала от правды…

– Как ты смеешь!

– А как смеешь ты приходить туда, где мы вместе лежали в постели, и отрицать то, что произошло между нами? – заявил Франко с нескрываемым презрением.

Ей захотелось наотмашь ударить его, закричать, но она не могла позволить ему довести себя до истерики.

– Мой отец… – настойчиво повторила она.

– Был практически моим доверенным лицом, – прервал ее Франко. – Я дал ему полную автономию руководить компанией, которая, кстати, ему уже не принадлежала, и в ответ я ожидал преданности, а не воровства.

– Он может продать свой дом и выплатить все до последнего пенни! – выкрикнула со злостью Полетт. – Этого тебе не достаточно?

– Ваш дом уже дважды заложен. Отчего же, как ты думаешь, он стал воровать? – сухо парировал Франко. – И давай прекратим этот бесполезный разговор.

– Но ему же ужасно стыдно! – Полетт и не подозревала, что дом заложен. Теперь она с трудом скрывала свой страх.

– Мне эта тема надоела. – Франко бросил на нее мрачный взгляд. – Твой отец меня вовсе не интересует – разве что с точки зрения общей проблемы взаимосвязанности цели и средств. И не пытайся повлиять на мои убеждения своими сентиментальными мольбами. В бизнесе не существует сантиментов…

– Итак, ты пригласил меня сюда просто для того, чтобы позлорадствовать? – заключила Полетт, бросая на него пылающий, полный презрения взгляд. – Ты ужасный человек, Франко. Я буду защищать своего отца, как бы ты ни пытался раздавить его…

– А тебе нравятся слабаки, не так ли? – ответил он вкрадчивым голосом. – Мужчины, которым нужна материнская забота и уход, рядом с которыми ты можешь чувствовать себя капитаном корабля. Может, если бы я стал хныкать и пиликать на скрипке, ты бы первая пришла ко мне, а не…

– Не хами. – Полетт дрожала от ярости, сдерживать которую ей удавалось лишь с огромным трудом. – Я никогда не пришла бы к тебе! Я всегда ненавидела твою наглую самоуверенность, свойственную примитивным мужланам…

– Я не столь уж примитивен, – прервал ее Франко. И хотя слова эти были произнесены чрезвычайно спокойно, было очевидно, как сильно он задет за живое. – Во мне течет кровь древних римлян, как-никак!

На мгновение Полетт испытала желание рассмеяться – столько кичливой гордыни и высокомерия содержалось в этом заявлении. Но потом взгляд ее наткнулся на его пылающие яростью готового к броску тигра золотистые глаза – и всякое желание смеяться мгновенно улетучилось. И тут же в голове неистовым трезвоном загудели колокола тревоги… И Полетт обнаружила, что инстинктивно оглядывается, прикидывая расстояние, отделяющее ее от двери.

– Примитивна скорее ты, Полли. Ты это доказала шесть лет назад! – бросил он ей. – Ты очень убедительно доказала свою тупость…

Ее маленькие ручки сжались в кулачки.

– Если ты еще хоть раз назовешь меня тупицей, я за свои поступки не отвечаю!

– Ну и ну, – прошептал он, уничтожающе улыбаясь. – И что же ты сделаешь? Сорвешь с меня рубашку и станешь умолять взять тебя, как это было в прошлый раз?

– Господи, да как же ты можешь так со мной разговаривать?

– Нормально. Ведь я, – Франко крайне выразительно развел руками, – не испытываю к тебе уважения. Чего же ты ожидала?

Ярость вновь стала брать верх над самообладанием. Огромным усилием воли Полетт удавалось сдерживать ее.

– Ты вела себя как шлюха…

– Свинья! – выплюнула она, распаленная чудовищной волной агрессии, исходящей от него.

– Ты не была верна ни мне, ни своему Трампу, – продолжал жалить ее Франко, подчеркнуто растягивая каждое слово. – Он предлагал тебе руку и сердце. Я предлагал в тот момент кое-что менее безопасное. Ты предпочла обручальное кольцо. И ты проиграла!

– Я вышла замуж за человека, которого любила… Я ничего не проиграла! – с гордостью бросила Полетт.

Вскинув свою красивую темную голову, Франко расхохотался.

– И ты будешь рассказывать мне, что совершенно не вспоминаешь обо мне темными ночами? Что не жаждешь тех наслаждений, которые лишь один я могу тебе дать? Если бы ты повела себя с ним так, как тогда со мной, то он сбежал бы от тебя в диком ужасе!

Полетт кинулась на него, словно львица. Невероятно сильные руки сомкнулись у нее на запястьях и оттолкнули назад. Губы Франко скривила издевательская ухмылка.

– Ты одеваешься словно пятидесятилетняя старая дева, но в сердце у тебя таится какой-то зверек – верно, сага! Под маской благовоспитанной леди я обнаруживаю острые зубки. Мне это нравится. Это меня возбуждает…

– Грязная свинья… заткнись! – закричала Полетт.

– Да, и тебя это тоже чертовски возбуждает!

Она попыталась пнуть его ногой, но его цепкие длинные пальцы притянули ее к себе. Франко ухватил беспомощно молотящие воздух маленькие женские руки одной своей и перехватил их у нее за спиной, заставляя Полетт придвинуться к нему вплотную, сардонически глядя в ее пылающие фиалковые глаза и прижимаясь бедрами к ее извивающемуся телу.

– Все это проявление твоих нереализованных сексуальных потребностей. Я могу взять тебя прямо здесь и сейчас… прижав к стенке, на полу, где угодно, – и ты будешь визжать от восторга! – с грубой оскорбительной самоуверенностью заявил Франко. – Ты этого хочешь?!