Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман Страница 5

Единственное, чего не хватало Ольге – того самого пресловутого штампа в паспорте. Нет, конечно, вслух она говорила ровно обратное. Что, мол, штамп ничего не решает, что любовь – она в сердце, а не в синей печати. Да мало ли чего умного и красивого может наговорить профессиональный адвокат?

Но на детектор лжи она бы с этими утверждениями пойти не рискнула.

Потому что не просто хочет этого самого штампа, а ОЧЕНЬ хочет.

И ей непонятно и обидно, почему такой умница и тонкий психолог, как Олег Всеволодович Багров, этого не понимает.

Почти десять лет жить вместе – запросто.

А отнести жалкую бумажонку-заявление в ЗАГС – все как-то руки не доходят. Точнее – ноги.

Эх, Олежка! В чем-то – такой умнющий. А в этом – дурак-дураком!

Негромко зазвонил домашний, стационарный телефон.

Чтобы не будить любимого, стрелой метнулась к столику с аппаратом. Большое Ольгино тело никогда не мешало ей быть быстрой.

– Доброе утро, Ольга Викторовна, – из динамика донесся знакомый голос уверенной в себе женщины. Ольга не смогла сразу его вспомнить, но точно знала, что вот-вот вспомнит. А еще – с этим голосом были связаны какие-то приятные воспоминания.

– Доброе утро, – ответила она.

– Я вас не разбудила?

– Нет, Наталья Игоревна, – наконец, вспомнила Шеметова. – Что, у вас какие-то проблемы?

– Нет, нет, со мной все нормально, – успокоила та.

– Деньги вам выплатили?

– До копеечки, – усмехнулась невидимая собеседница. – Даже расходы на поминки.

– Отлично! – искренне обрадовалась Ольга. У нас ведь уже принятые судебные решения не всегда исполняются. А тут к тому же прецедент: впервые суд согласился с тем, что виновник смерти человека обязан оплатить и расходы по его поминовению. И автор этого прецедента – адвокат Ольга Шеметова!

То есть, вообще-то, автор – решение очередного Пленума Верховного суда, в котором четко указано, что потерпевшему должны быть возмещены виновником все расходы. Но, разумеется, такие детали, как устройство поминок, в тексте перечислены не были.

Ольга же – перечислила. И судья районного суда согласилась, разве что спиртное из перечня удалила, несмотря на шеметовские возражения о русских традициях.

Даже Олег оценил, между прочим. А уж он-то подруге-коллеге лишнего доброго слова не скажет, этакая ревность профессиональная.

– Да, спасибо вам еще раз, – поблагодарила Наталья Игоревна. – Выручили вы меня.

– Да не за что, – отмахнулась Ольга, хотя как раз было за что.

Тут Шеметова и фамилию своей доверительницы вспомнила – Фадеева. Начальница всей медицины в маленьком, километров за сто от Москвы, городке.

– Ольга Викторовна, можно я ваш телефон еще одной девушке дам? – спросила Фадеева. – Она очень просит.

– А она меня знает? – удивилась адвокатесса. (Надо сказать, что слово адвокатесса в официальном русском языке отсутствует. Но поскольку оно широко употребляется в народе, то оставим так, как хочет народ – прим. авт.)

– Вас теперь пол-города знает, – усмехнулась та. – По крайней мере, в медицинских кругах. В общем, она хочет стать вашей клиенткой.

– У нас не бывает клиентов, – мягко поправила Шеметова. – У нас по гражданским делам – доверители, а по уголовным – подзащитные.

– Да, вспомнила, – улыбнулась та. – И это правда, вы ко мне не как к клиентке отнеслись.

– Я просто люблю свою работу, – спокойно ответила Ольга.

– Вот этой девушке сейчас очень нужен адвокат, любящий свою работу.

– А что с ней случилось?

– Ее муж обвинен в убийстве, – как-то суховато ответила Наталья Игоревна. Она явно не хотела вдаваться в подробности.

– Я не занимаюсь убийствами, – слегка расстроилась Шеметова. Ольга была вовсе не против тринадцатого дела в своем активе. Но не с убийством.

– Почему? – удивилась та.

– Мне не всегда их жалко, – честно созналась адвокатесса. – Нет куража. Разве что невиновного обвиняют.

– Здесь именно тот случай, – почему-то шепотом сказала Фадеева.

– Почему вы так думаете?

– Я не могу говорить, у меня сейчас совещание начнется, – вместо ответа торопливо произнесла та. – Так можно я ваш телефон дам?

– Пожалуйста, – сказала Шеметова. Телефоны адвокатов – информация совершенно открытая. Ее мобильный и домашний висят даже на информационном стенде адвокатской конторы.

– Спасибо еще раз, – сказала Наталья Игоревна и повесила трубку.

Все это было немножко странно.

Как будто Фадеева чего-то боялась.

Чего можно бояться, давая телефон адвоката третьему лицу?

С этим еще предстояло разобраться. Если, конечно, попавшая в беду девушка позвонит. И если Ольга, при всем своем желании увеличить адвокатский портфель, возьмется за дело, связанное с убийством.

Спать уже расхотелось, странный звонок разогнал сон.

В постель ложиться не собиралась, а пришлось.

Впрочем, Ольга не сильно сопротивлялась рукам проснувшегося Багрова. Чего ж сопротивляться, если любишь?

Немножко отдохнули, полежав в обнимочку.

– Ты просто супер, – наконец, оценил подругу отдышавшийся Олег.

– Ты тоже ничего, – слегка съязвила Шеметова, а про себя подумала: “Лучше б в ЗАГС отвел”.

Но, если честно, комплимент от любимого мужчины никогда не бывает лишним.

А потому встала и пошла на кухню, готовить ему утренний омлет.

В плане приготовления пищи Ольга особо не заморачивалась, благо, и ее избранник не был избалован прежним опытом. Но, поскольку Шеметова была перфекционисткой по жизни, то и ее омлет был прекрасен.

Граждане, хоть раз его отведавшие, потом настойчиво набивались прийти на какой-нибудь Ольгин домашний праздник, дабы вкусить и прочие шедевры ее кухни.

Если это удавалось больше, чем один раз, то приглашенный испытывал сразу два противоположных чувства одновременно: первое – кайф от превосходной еды. Второе – некое разочарование от ее, скажем так, единообразия.

Короче, адвокатесса и в самом деле готовила великолепно. Однако – всего лишь четыре блюда: омлет (на завтрак), суп харчо – на первое, котлеты на косточках – на второе (настоящие котлеты – именно на косточках, это только в России котлеты делают из фарша) и обалденное монастырское варенье – из четырех сортов ягод и лимонной цедры – на десерт.

Теоретически Шеметовой еще следовало изучить приготовление какого-либо фантастического салата, и перфекционистская программа повара-минималиста на этом могла быть завершена.