Примерь свадебное платье - Дина Аллен Страница 5

Не в силах больше смотреть на Джефа, Катрин бросилась к выходу.

— Катрин!.. — крикнул он ей вслед, и в голосе его смешались протест и мольба.

Но Катрин не остановилась. Она чувствовала, что тот идет следом, расталкивая участливых официантов, но не повернулась и не замедлила шага. Какое странное ощущение пустоты — выжата до предела и опустошена… Глупо верить, что он хочет ей добра. Просто притворяется, желая любой ценой победить в давнем соперничестве с другом. В соревновании с мертвым!

В фойе ресторана возле стойки метрдотеля Джеф все-таки догнал ее, схватил за руку, заставил остановиться. Она окинула его ледяным взглядом.

— Скажи, что я сделал не так? — тяжело дыша произнес он. — Может быть, ты ждала от меня чего-то, а я не сумел тебе этого дать?

— Да, это верно. Я хотела всего лишь доброго отношения. И больше ничего, Джеф! Но даже этого не дождалась.

— Я всегда относился к тебе по-доброму.

— Никогда.

Он глубоко вздохнул.

— Извини, я, видимо, поторопился. Думал, ты уже не так горюешь по Гордону. Мне очень жаль.

— Я горюю по Рону, а не по Гордону. Муж давным-давно убил мою любовь к нему. В сердце не осталось ровным счетом ничего.

— Поверь, я даже не догадывался о твоих переживаниях. Ты никогда и виду не подавала, что считаешь свой брак несчастливым.

— Зачем же выставлять напоказ свою боль?

Его глаза сузились.

— А если бы я стал доносить тебе о каждой измене Гордона? Ты бы расценила подобное как проявление доброты? Да ты возненавидела бы меня.

— Скажи лучше, что это расстроило бы вашу дружбу, — оборвала Катрин с издевкой и, вырвав руку, направилась к лестнице.

Слова Джефа больно ранили ее, сердце заныло. Она казалась себе отвергнутой, обманутой, никому не нужной неудачницей.

Джеф следовал за ней.

— С чего ты взяла, что я покрывал Гордона?

— Я знаю это доподлинно.

— Приведи хотя бы один пример.

— Вспомни похороны. — Она остановилась возле лестницы и взглянула на него в упор. — Женщина, которая ездила с вами в горы… Мне настоятельно давали понять, что та была с тобой, Джеф. Но это неправда.

— Нет, это правда, — возразил он.

— Благодарю тебя за эту ложь. Конечно, узнай газетчики, что смерть мужа и нашего сына связана еще и с адюльтером, они бы сумели со всех сторон обсосать подобную сенсацию.

— Катрин, богом клянусь, та женщина ездила со мной! Это я пригласил ее, и ночевали мы в моей палатке, а Гордон с Роном — в своей.

Она покачала головой.

— Не надо, Джеф. На похоронах она выла как оглашенная. А ты к ней даже не подошел. Не утешил ни жестом, ни словом.

— Но я стоял возле тебя! — горячо возразил Джеф. — Что мне до нее! Просто опытная альпинистка, которую я пригласил с собой, чтобы нас стало не трое, а четверо — ты и Гордон, я и она. Откуда мне было знать, что ты заболеешь и откажешься ехать. Мы разбили палатку, и только потом приехал Гордон. С Роном, но без тебя.

А вдруг правда? — подумала Катрин. Неужели она жертва собственной подозрительности? За ней такое водится — придумает версию, и тогда малейшие намеки, случайные слова, недоговоренности, взгляды, жесты — все идет в подкрепление собственной уверенности. А потом спадет пелена с глаз и сама удивляется: как могла такую ерунду придумать? Впрочем, на этот раз случай посерьезней. Разубедить ее будет трудновато. Однако если быть до конца честной, хотелось, чтобы кто-нибудь развеял ее подозрения. Ну хоть Джеф, что ли…

— Но как, скажи, случилось, что Рон оказался у края пропасти? Почему Гордон не следил за ним? Рон — очень чуткий ребенок. Он никогда без причины не ослушался бы отца.

— Ради бога, Катрин! Бывает так, что ничего нельзя сделать. Не мучь себя.

— Да, теперь это уже не важно, — хмуро согласилась она. — Моего мальчика все равно не вернешь.

Катрин направилась вниз по лестнице. Ей хотелось скрыться от собственных мыслей, оставить все позади. Зачем причинять себе боль, снова и снова вспоминая трагический день? Нужно подумать о будущем, проститься с Джефом навсегда и начать новую жизнь. Другого выхода нет.

Никакой он не друг, и от этого только больнее. Правда, стоит признать, что он всегда вел себя с ней достойно. Но все же они с Гордоном два сапога пара. Жизнь для них — все равно что спортивное соревнование. И ей совсем не улыбается оказаться в этом соревновании призом.

Джеф шел рядом, стараясь приноровиться к ее шагу, явно не желая смириться с тем, что она уходит.

— Почему же ты не развелась с Гордоном? — спросил он.

Она не стала отвечать. Вряд ли мужчина сможет понять жизнь женщины. Сначала беременность — и ты стараешься оправдать этим поведение мужа. Потом появляется ребенок, и ради его блага идешь на компромиссы. И день ото дня надеешься, что все еще переменится к лучшему. Обманываешь себя, заставляя верить мужским обещаниям, потому что боишься взглянуть в лицо правде и признаться в очевидном: все безвозвратно потеряно. Одна, что ли, она такая? Сплошь и рядом женщины приносят себя в жертву ради детей.

Гордон в общем-то был не таким уж и плохим. Она влюбилась в его жизнелюбие и искрометный ум, в обаяние его неординарной личности, в его крепкое тренированное тело, способное преодолеть любые физические испытания, в удивительную способность быстро решать самые сложные проблемы. Катрин считала себя счастливейшей женщиной в мире. Как же — ее полюбил сам Гордон Гайс! Многие бы хотели оказаться на ее месте.

Себя она никогда не считала неотразимой. Приятное, но ничем, не примечательное лицо, неплохая фигура… Впрочем, в те времена, когда они только познакомилась с Гордоном, фигура у нее была очень даже хорошей.

Катрин тогда водила экскурсии по прибрежным лесам, и время от времени ей удавалось продать свои картины и рисунки кому-нибудь из туристов, которых кругом всегда было полным-полно. Ведь ее родной город — один из самых популярных приморских курортов. Вот и Гордон оказался одним из туристов. Жизнерадостный, влюбленный в природу, он как вихрь ворвался в ее жизнь. Они поженились, и поначалу их брак казался настоящей идиллией.

Однако спустя некоторое время юная жена с болью и горечью вынуждена была признать, что для Гордона женщины — та же игра, спорт. Он во что бы то ни стало хотел все перепробовать, испытать себя со всеми. Правда, надо отдать должное, к ней он всегда относился с пиететом. Она была его избранницей — женой и матерью его ребенка.

Рон… Именно Рон всегда останавливал ее, из-за чего невозможно было сделать решительный шаг к разводу с Гордоном. А сам Гордон, вне всякого сомнения, сумел стать преданным и любящим отцом. Он очень гордился сыном, а Рон и вовсе боготворил отца. Катрин не считала себя вправе вот так взять и разорвать их отношения. Хотя, если бы они с мужем развелись, Рон сейчас был бы жив. Возможно, и Гордон тоже. Но не надо об этом думать. Слишком мучительны воспоминания.