Каменное сердце - Луанн Райс Страница 5

— Я люблю Новую Англию, — ответила Мария. — Я мечтала о ней все время, пока жила вдалеке.

Это была правда: она жила на берегах Нила, Амазонки, Луары, Янцзы, однако по ночам, в своих мечтах всегда возвращалась к речке Белл, к царственным кленам, каменным стенам и небу, отражающемуся в проливе Лонг-Айленда.

Она мечтала о том, чтобы провести раскопки в родном городке, где впервые ощутила интерес к археологии.

— Ты никогда не найдешь такого мужчину, как Альдо, — заметила Хэлли. — Уж точно не здесь. Я считала, что он тебе подходит. Он сумел… не знаю… помочь тебе раскрыться. По-моему, с Альдо ты вся светилась.

— Спасибо, мама, — саркастически откликнулась Мария, чувствуя, что краснеет.

В представлениях Хэлли Мария была интровертом, а Софи — экстравертом. Ее не удивило, если бы Софи вышла замуж за археолога-итальянца и объездила с ним весь мир, работая на раскопках, однако ей с трудом удалось скрыть свое изумление, когда это сделала Мария.

— Ну-ну, не будь такой обидчивой, — произнесла Хэлли. — Просто я немного беспокоюсь.

— Хорошо, — мирно ответила Мария. В душе она изумлялась тому, какое большое влияние все еще имеет на нее мать. Целый год она боролась с собой, прежде чем решилась уйти от Альдо, прежде чем поняла, что оборотной стороной его мужского очарования и уверенности в себе является высокомерие и стремление манипулировать людьми. И вот за пару секунд Хэлли заставила ее усомниться в правильности принятого решения.

И тут, как это часто случалось и раньше, стоило Марии страстно захотеть, чтобы Софи появилась здесь и стала свидетельницей тех оскорбительных вещей, которые Хэлли говорила или делала, ее сестра вошла в дверь.

— Доброе утро! — воскликнули Литтлфильды. Мария вскочила и побежала к двери. Она обняла Саймона и Фло, потом Гордона и Софи.

— Были сегодня ночью побеги? — спросила Софи, улыбаясь сестре.

— Да нет, сбежала только одна убийца с топором, — ответила Мария.

— Не вижу ничего смешного, — сказала Хэлли. — Вам, девочки, не приходится ночевать одной в большом доме по соседству с тюрьмой. Любая сбежавшая преступница первым делом отправится сюда.

— Одной? — воскликнула Мария. — Здесь же была я!

Позже она подумала, что легче было бы продолжить шутить с Софи, не обращая внимания на то, что их мать всегда чувствовала себя одинокой, даже если ее дети были рядом.

— Мы принесли пончики, — объявила Фло.

— Правда? Обожаю пончики, — сказала Мария, усаживая девочку к себе на колени; при этом она подумала, не слишком ли племянница уже взрослая для этого.

— Простые и с глазурью, — добавил Саймон.

— Приготовлю еще кофе, — сказала Софи.

Мария стала расспрашивать детей о школе, и они рассказали ей, что учительница вырезала фотографии Марии и Альдо из журнала «Нэшнл Джеографик» и повесила на стенд в школе.

Уголком глаза Мария следила за Софи и Гордоном, суетившимися вокруг кофеварки. Гордон был высокого роста; двигаясь, он словно заключал жену в свои объятия. Он трогал Софи за локоть, шептал что-то на ухо, тянулся из-за ее спины к столу, чтобы смахнуть кофейные крошки. Мария ни разу не видела, чтобы мужчина так явно демонстрировал свою любовь и покровительство. Софи счастливица, подумала она и стала противна сама себе из-за внезапно испытанного чувства ревности.

— Ты привезла нам подарки? — прошептала ей на ухо Фло.

— Да, — произнесла Мария в ответ. — Беги в мою комнату и возьми большую желтую сумку. Только смотри, осторожно — она тяжелая.

Фло и Саймон выбежали из кухни. Сердце Марии тревожно забилось при мысли о том, что сейчас ей предстоит вручать подарки, а золотая статуэтка уже находится у Софи.

Наконец-то кофе был налит, и все, кроме Гордона, уселись за стол.

— Гордон, бери стул, садись, — сказала Мария.

С застенчивой улыбкой на губах, он стоял, опираясь спиной о буфет. Выражение его лица было совсем как у мальчишки, сорокадвухлетний, он выглядел забавно и привлекательно.

— Ты сидишь на его месте, — быстро вставила Софи.

— На его месте? Но… — На секунду Мария смутилась. Она всегда считала это место своим. Конечно, она так долго не жила дома, поэтому естественно, что Гордон занял ее место за столом. Она подвинулась влево, усадила Фло обратно к себе на колени.

— Будем раздавать подарки, да, солнышко? — обратилась она к племяннице, пытаясь скрыть, что расстроилась. Ну не смешно ли взрослой женщине переживать из-за того, что ее детское место за столом оказалось занято?

— Мне так больше нравится, — сказала Фло, когда Гордон уселся рядом с ними, погладив Марию по руке в качестве благодарности.

Мария склонилась над своей сумкой; когда она подняла голову, золотая статуэтка богини стояла перед ней на столе.

— Откуда она взялась? — спросила Мария.

— Я ее взяла вчера вечером, — призналась Софи. — Ты задремала, а я не хотела тебя будить, но она так сверкала в твоей сумке, что я просто не могла устоять. Ее так приятно держать в руках! Я ее держала, гладила и так увлеклась, что забыла положить на место.

Мария попыталась сопоставить объяснение Софи с тем, что сама видела в машине; несовпадение потрясло ее.

— Она твоя.

— Обожаю ее! — сказала Софи, протягивая руку через стол и беря статуэтку. Она нежно держала ее правой рукой, так же, как — по ее словам — и прошлым вечером. Мария раздала остальные подарки: гагатовые бусы для Хэлли, яркий шерстяной свитер для Гордона, замшевые тапочки, отделанные шерстью альпака, для Саймона, золотой браслет для Фло. Все громогласно восхищались необычными узорами и яркими цветами, передавали подарки из рук в руки. Пытаясь казаться довольной, Мария рассказывала о горных деревушках, в которых покупала подарки. Однако единственное, о чем она могла думать в этот момент, была Софи и то, как она украла статуэтку богини, а потом по непонятной причине решила вернуть ее назад.