Вкус соблазна - Кэт Шилд Страница 5

– Оставь чемодан, – скомандовала она. – Я с тобой еще не разобралась.

Губы его скривились в улыбке.

– Конечно.

Поймав его самодовольный взгляд, Харпер молча уставилась на него, отказываясь задуматься над своими словами. Она даже боялась спросить себя, какой же скрытый подтекст он в них увидел.

– Поинтересуйся у Мэри, свободен ли конференц-зал.

– Хорошо.

– И приходи ко мне, когда будешь готов. Мне хотелось бы узнать, чем закончится твой разговор с Коулом.

– С превеликим удовольствием. Ты будешь здесь?

Харпер взглянула на мать:

– Не знаю, где я буду. Спросишь у Мэри. Она меня найдет.

Кивнув, Эштон вышел. С его уходом напряжение в помещении немного снизилось. Сердце Харпер стучало так, словно она пробежала несколько миль.

– И ты позволила этому оборванцу заниматься открытием ресторана в твоем отеле?

Слова матери не были бы так обидны, если бы Харпер не видела, каким томным взглядом мать глядела на этого «оборванца».

– Он только недавно вернулся из четырехмесячной поездки по Индонезии.

– Ты сказала, он шеф-повар. Что он делал там?

– Снимал серии для передачи «Кулинарный бродяга». Он путешествует по всему миру, дегустирует местные блюда и попутно рассказывает об истории и проблемах тех мест, где проводятся съемки.

– Я не смотрю телевизор. Это слишком депрессивно.

Пенелопа вела светский образ жизни. Она играла в гольф по утрам, потом завтракала с друзьями. Затем она прогуливалась по магазинам, а оставшуюся часть дня посвящала культурным мероприятиям или благотворительности. Распорядок ее дня нарушался лишь тогда, когда она отправлялась в Хэмптон, чтобы навестить свою мать, или затевала ремонт в квартире.

– Его шоу очень популярно.

– Не сомневаюсь, ты знаешь, что делаешь, – ответила мать, и тон ее указывал на то, что тема эта ее больше не интересует. – Когда ты дашь мне деньги?

– Я позвоню в банк и велю им выдать тебе деньги, когда ты скажешь мне, кто тебя шантажирует и почему.

– Я твоя мать, – выдохнула Пенелопа. – И ты не смеешь ставить мне условия.

Прежде чем Харпер успела возразить, в дверях появилась Мэри.

– Вам звонит дедушка, он сейчас на линии. Звонил также Карло и сказал, что шеф Коул хочет поговорить с вами как можно скорее.

Черт возьми…

– Скажи, что я ему перезвоню, как только переговорю с дедом. Через десять или пятнадцать минут.

Пенелопа схватила дочь за руку:

– Не говори ничего Генри.

– Давай обсудим все за ужином. Сперва мне нужно кое-что выяснить.

– Но ты должна помочь мне! – воскликнула Пенелопа.

– Конечно. – Харпер взглянула на свою секретаршу.

Приложив трубку к уху, Мэри сказала звонившему:

– Сейчас она подойдет. Хорошо, я ей передам. Ваш дедушка сказал, что перезвонит вам в четыре часа.

– Спасибо, Мэри. – Харпер повернулась к матери: – Мне надо кое-что сделать. Я освобожусь через двадцать минут.

Пенелопа взглянула на свои часы:

– Я записана на маникюр через полчаса.

Косметические процедуры для матери были важнее всего на свете. Какими бы плохими ни были ее дела, она никогда не перестанет заботиться о своей внешности.

– Мэри покажет тебе твой номер. Я закажу ужин на семь часов.

Эштон нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Вот уже пять месяцев он вел переговоры о новом телевизионном шоу. Его переманивал к себе интернет-портал «Лайфстайл», обещая сделать суперзвездой. По крайней мере, так говорил ему его менеджер Винс, и Эштон соглашался, что это будет значительный скачок в его карьере. Новая работа позволит ему постоянно жить в Нью-Йорке, и ему не придется ездить в такие дикие места, куда ни один нормальный человек не сунется.

Плохо то, что Эштон любил эти богом забытые уголки. Кроме того, портал «Лайфстайл» требовал, чтобы он оставил «Кулинарного бродягу». Эштон не понимал, зачем он должен это делать, ведь шоу имело высокий рейтинг.

В конце первого сезона количество просмотров его передачи увеличилось втрое. Вдохновленные письмами зрителей, предлагавших свою помощь, менеджеры проекта связались с благотворительными организациями, чтобы помочь районам, страдавшим от голода и военной разрухи. Эштон был поражен, когда обнаружил, что своими получасовыми сериями он принес больше пользы, чем его родители за год их миссионерской работы. Голодающих кормили, оказывали им медицинскую помощь. Страдающим от засухи деревням доставляли цистерны с водой. Эштон гордился собой, ведь он был нужен людям.

– Шеф Крофт, вы готовы начать видеоконференцию?

Эштон повернулся к экрану и улыбнулся присутствующим:

– В любой момент, джентльмены.

Взглянув на Винса, он заметил, как он напряжен. Если Эштон примет участие в этом шоу, он будет не просто известным шеф-поваром, он станет мировой знаменитостью.

– Шеф Крофт, – начал Стивен Белл, выступавший в качестве посредника на переговорах. – Мы хотим запустить новое шоу в конце февраля, через три недели. Что вы на это скажете?

– Никаких проблем.

– Мы слышали, открытие вашего ресторана в отеле «Фонтейн» задерживается на неопределенное время, – сказал один из присутствующих, которого Эштон прозвал про себя «апельсин» из-за цвета его кожи. Наверное, он применял особенный лосьон для загара.

– Нет, это не так. Ресторан откроется через две недели.

– И вы немедленно начнете работать в нем?

Этот вопрос не стал для Эштона неожиданным.

– Я оставлю свою кухню в хороших руках. Я предложил Дилану Коулу стать шеф-поваром ресторана. – Коул еще не знал об этом, но это не важно. – Очень талантливый шеф-повар.

И это была правда. Эштон не вполне был уверен в том, что Коул был самой подходящей кандидатурой для руководства камерунской кухней, но если Эштон хочет создать новое шоу, ему необходимо свободное время.

– Мы бы хотели, чтобы вы приехали в Нью-Йорк на следующей неделе и побеседовали с нашими продюсерами.

– Когда конкретно?

– В среду или четверг.

Харпер разорвет его на кусочки, когда узнает, что он внезапно собрался уехать.

– Хорошо, я буду там.

– С нетерпением будем вас ждать.

Пожелав ему успеха в открытии ресторана и сказав на прощание много учтивых слов, нью-йоркские менеджеры удалились. На связи с Эштоном остался только Винс. Менеджер не сдерживал своих чувств:

– Эти скоты только мешают нам.

– Ты ожидал от них чего-то другого? – возразил Эштон. – Ведь это не передача о путешествиях с аудиторией в двести тысяч зрителей. Это полномасштабный канал, транслирующий передачи в прайм-тайм, с миллионом зрителей.