Крик души - Льюис Сьюзен Страница 5

— Этот мальчик, Спенсер… — продолжала ее мать.

— Он не мальчик, он мужчина.

— Насколько ты можешь быть уверенной в том, что он поддержит тебя?

— Он в таком же восторге от того, что у нас будет ребенок, как и я. И это была его идея жениться, а не моя. Я была бы счастлива, даже если бы мы просто продолжали жить вместе.

Глаза ее матери сузились, как у кошки.

— Ты не представляешь, что делаешь, — горько заметила она. — Ты ни на мгновение всерьез не задумалась о том, что на самом деле ожидает родителей, особенно таких молодых и неподготовленных, как вы…

— Сколько предположений! А тебе никогда не приходило в голову спросить меня, что я думаю? Попытаться обсудить…

— Ты не дала нам возможности что-либо обсудить, — неистово перебила ее мать. — Если срок не позволяет законно прервать беременность, то обсуждать уже нечего. Теперь ты сможешь узнать, каково это — потерять все. Абсолютно все: возможности, друзей, стремления, даже мечты, потому что это — цена, которую тебе придется заплатить за появление ребенка. Ты вспомнишь мои слова, когда будешь сидеть дома и рвать на голове волосы от беспрерывного плача ребенка, и натыкаться на стены из-за недосыпания и постоянного беспокойства. А твой друг будет продолжать жить той жизнью, которой жила бы и ты, не соверши такую глупую ошибку. Он будет держаться за свою свободу, как и твои друзья, и в конце концов они все пойдут дальше, но без тебя. Никакой ребенок не будет их сдерживать. Это будет твоя ответственность, и только твоя. И не надо ошибочно думать, будто я не знаю, о чем говорю, я прекрасно это знаю. Я бросила карьеру, чтобы у тебя было надежное и любящее окружение, чтобы каждый раз, когда ты приходила домой, тебя встречала мать, а не какая-то нянька-гувернантка. Именно я, твоя мать, ждала тебя у ворот школы, и помогала выполнять домашние задания, и наводила порядок в твоем маленьком мире, когда тебе казалось, что все летит в тартарары. Именно я вела жизнь домохозяйки и матери, которая не может сказать ничего интересного, я стала пустым местом для окружения твоего отца и постоянно замечала, как взгляды приглашенных скользят мимо меня, когда произнесены все необходимые любезности. Мои друзья тоже исчезли очень быстро. У них у всех была карьера, новые интересные знакомства. У них не было времени на кого-то вроде меня; а с теми, у кого оно находилось, я так и не смогла сойтись, потому что изначально мы преследовали разные цели. Они были счастливы полностью посвятить себя материнству. Большинство из них не скорбело по неосуществленным планам, потому что именно рождение детей и составляло их план. Но этот план — не для тебя, Николь, ты будешь переживать это даже тяжелее, чем я. И будь я проклята, если я отступлю и стану спокойно смотреть на то, как ты теряешь свою жизнь. Конечно, сейчас ты думаешь, что знаешь уже все в этом мире, но это абсолютно не так.

Никки уставилась на мать широко открытыми, немигающими глазами. Она никогда еще не слышала от нее столь горьких слов и тем более не знала, что та отказалась от карьеры и была недовольна судьбой.

— Ты говоришь, что папа заставил тебя бросить работу? — спросила она, накрыв руками живот в том месте, где пошевелился ее будущий ребенок.

— Нет, я говорю, что знаю, каково это…

— Значит, у тебя был выбор? — перебила ее Никки.

— Да, но…

— И ты не считаешь, что нужно и мне разрешить сделать его?

— Конечно, ты имеешь право на выбор. Но когда я вижу, что твой выбор неправильный… Ты ведь не можешь ожидать от меня или от отца…

— Никто не ждет, что вы что-нибудь сделаете, — сердито перебила ее Никки. — Мне жаль, если из-за меня вся твоя жизнь оказалась пустой тратой времени, но я сомневаюсь, что стану воспринимать своего ребенка так же. Вообще-то, я уверена, что не стану, потому что я сделаю все, чтобы он чувствовал себя любимым и нужным… — ее голос задрожал. — Теперь я понимаю, что причинила тебе много неудобств. — Она преднамеренно вызывала в себе гнев, чтобы задавить другие эмоции. — Что ж, повторю: мне очень жаль. Если бы я знала, что ты будешь чувствовать, я потрудилась бы не рождаться.

— Николь, не уходи вот так, — закричала мать, когда Никки схватила сумочку и направилась к двери. — Ты неправильно поняла то, что я хотела сказать…

— Нет, я все поняла, ты очень понятно все изложила. А теперь моя очередь. Вам больше не удастся учить меня, что делать и как. Не ваше дело, как я живу или с кем.

— Если ты уйдешь, мы с отцом снимаем с себя всю ответственность, — пригрозила мать.

— Отлично. Вы же не устаете повторять, что для меня пришло время стать на ноги…

— Это значит, что больше мы не станем давать тебе денег, когда они у тебя закончатся. И на тот случай, если ты не веришь, что я говорю всерьез: подумай о том, что происходит в мире. Люди теряют все в этом глобальном кризисе, и твоего отца беда не обошла стороной. У нас больше нет тех средств, которыми мы располагали раньше, мы даже не знаем, сколько еще сможем жить в этом доме. Да, Николь, есть и другие проблемы в нашей жизни, проблемы, которые лишают твоего отца сна. А у него больное сердце…

— Перестань играть на моих чувствах, — закричала Никки, — потому что это больше не сработает. Я уже сказала, что прерывать беременность поздно, даже если бы я этого хотела, но я не хочу. Этот ребенок толкается прямо сейчас, когда я говорю эти слова, и, как мать, ты должна понимать, какая тесная связь возникает между нами. Но прости, я забыла, ты ведь не хотела меня рожать, так что…

— Я никогда не говорила этого. Я всегда любила тебя. Я только пыталась донести до тебя, насколько трудным может оказаться…

— Ладно, спасибо. Ну, что ж, твоя трудность уезжает. Я больше ничем тебя не побеспокою. Если хочешь, можешь даже забыть о моем существовании.

— Не искушай меня, — пригрозила мать. — И даже не думай приносить ребенка ко мне, когда поймешь, что самой тебе не справиться…

— После того что я услышала, ты будешь последним человеком, к которому я обращусь; но не волнуйся: я прекрасно справлюсь, потому что я уже сейчас люблю своего ребенка в десять раз больше, чем ты когда-либо любила меня.

Вылетев в коридор, она натолкнулась на отца: он стоял у открытой входной двери, чтобы выпроводить ее. Хотя этот жест глубоко задел ее, она была слишком сердита и горда, чтобы отреагировать на него.

— Когда-нибудь ты осознаешь, как эгоистично вела себя и как заблуждалась, — заявил он, когда Никки проходила мимо.

Хотя внутри она вздрогнула, ей удалось ответить ровным и спокойным голосом:

— Даже не надейтесь увидеть меня или своего внука, когда он родится.

Она сбежала вниз по ступеням и выскочила через черные кованые ворота на улицу, а отец еще долго стоял и смотрел ей вслед. В его темных глазах читались бушевавшие в душе огорчение и любовь. Мысли беспорядочно метались, перепрыгивая с одного события на другое, останавливались на мгновение и снова возобновляли бег.