Темная лошадка - Лолли Бедуэлл Страница 5

Подошла медсестра в зеленоватой форме и в шапочке, из-под которой выбивались светлые кудряшки. Она вопросительно взглянула на Риту и улыбнулась.

— Что… Где я? — Язык и гортань больной слушались еще плохо, говорить было трудно.

— Вам повезло, мы успели вовремя оказать помощь. Начинался анафилактический шок. — Немолодой уже мужчина, видимо врач, показался в поле зрения Риты. — Вы находитесь в частной клинике. Я ваш лечащий врач, Франсиско Васкес.

— Полежите спокойно, и вам скоро станет значительно лучше, — добавила сестра.

Осмотрев больную, врач удовлетворенно кивнул и вышел вместе с сестрой. Рита осталась одна. Силы постепенно возвращались к ней — видимо, лекарство действовало, но пока еще она вряд ли справилась бы и со средних размеров мышью.

А ведь рядом с больничной койкой сидела вовсе не мышь. Это был Рене де Сен-Сирк, ее муж собственной персоной, — не самое лучшее соседство для больной женщины. Пришлось набраться храбрости и взглянуть ему в глаза.

В их прозрачной голубизне не было и тени тепла. Рита вздохнула и снова опустила ресницы. Важный разговор следовало отложить на потом. Да и о чем им говорить? Власть и деньги сделали свое дело — теперь она снова в руках мужа, хочет того или нет.

Как ни странно, Рита была почти рада видеть своего мучителя. Ей так надоело постоянно убегать, терзаться сомнениями, правильно ли она поступила, вспоминать редкие минуты счастья… Все-таки он был очень привлекательным мужчиной. Ледяной принц — так его прозвали в прессе. Эта холодная красота завораживала, притягивала Риту против ее воли. Если бы только их брак не был омрачен той ужасной историей… может быть, они могли бы быть даже счастливы вместе.

К сожалению, все произошло именно так, и никак иначе. А теперь Рене ненавидит ее. Или, что еще хуже, презирает. Стена, вставшая между ними, была невидима, но неразрушима. Ледяная стена презрения и безразличия. Ее не растопить, не разбить. Как и лед в глазах мужа.

— Мне бы следовало тебя бросить там, в машине, — наконец произнес Рене.

— Чего бы вам действительно следовало сделать, сеньор де Сен-Сирк, так это выпить успокоительного. У вас нервный шок, — безапелляционно заявила медсестра, входя в реанимационную.

Рене недовольно поморщился оттого, что с ним говорят, словно с большим ребенком, но смолчал.

В это время Риту отсоединили от капельницы и отвезли в комфортабельную палату, так как жизнь ее была уже вне опасности. Впрочем, ей это было все равно. После того как муж заговорил, стало понятно, что она для него теперь не более чем пустое место. Ничто. Лучше бы действительно оставил ее в машине и позволил умереть, чем и дальше терзать холодностью и безразличием.

Подсознательно Рита надеялась на чудо, на перемену в их исковерканных отношениях, но, как водится, ничего такого не произошло. Она снова окуналась в тот кошмар, который преследовал ее много месяцев назад. Говоришь с человеком, а он не понимает тебя. Пытаешься объяснить, а он не желает слушать. Любишь его, а он тебя презирает.

— Ваш супруг очень беспокоился за вас, — мягко произнесла сестра, поднося к губам Риты кружку с водой. — Всех поднял на ноги, не успокоился, пока ему не сказали, что вашей жизни ничто не угрожает.

Да-да, хваленая основательность рода де Сен-Сирков, вяло подумала Рита. Взялся, так делай!

— Я еще долго не смогу вставать? — спросила она у сестры.

— Сеньор Васкес хотел вас понаблюдать еще несколько часов, чтобы убедиться, что нет никаких осложнений. Позвольте, я помогу вам переодеться.

Риту облачили в мягкую пижаму и оставили в покое. Она вытянулась среди белых простыней на мягкой пружинной кровати и задумалась. Кто же теперь присматривает за Дэнни? Ребенок еще совсем мал и не привык к чужим. Внезапный страх заставил похолодеть: а вдруг отец уже приказал увезти мальчика домой и она никогда больше его не увидит?

Примерно в ту минуту, когда паника достигла предела, в палату снова вошла сестра, но на этот раз с Дэнни на руках. Точнее говоря, сначала до слуха несчастной матери донесся громкий рев, а потом уже появилась вышеупомянутая пара. Рауль Даниэль де Сен-Сирк решил проявить силу характера, доставшуюся ему по наследству, и орал во всю мощь своих легких.

— Мне кажется, что это ваш, — произнесла сестра. — Видимо, решил, что приемный покой недостаточно хорош для него. Или что мы хотим его похитить. В общем, требует мамочку.

Рита с облегчением протянула руки и взяла истошно вопящего младенца. Тот обхватил мать ручками за шею и удовлетворенно замолк.

— Кто за ним присматривал?

— Высокий темноволосый мужчина, он приехал вместе с вашим супругом. Но в детях, как мне кажется, не очень разбирается.

Бедняга Филипп, с искренним сочувствием подумала молодая женщина, обнимая свое дитя. Закоренелый холостяк, да еще и отставной военный. Пришлось же ему пережить несколько нелегких минут!

Занятая общением с сыном, она не сразу заметила, что дверь в очередной раз открылась и в палате появился Рене. Увидев маленького Дэнни на руках у Риты, он замер. Сестра тихо вышла, тактично оставив супругов наедине.

— Ты… ты уже познакомился с Дэнни? — неловко произнесла молодая женщина.

— Нет. Его привез сюда Филипп в твоей машине. Я был слишком занят.

Услышав незнакомый мужской голос, малыш крепко вцепился в мать, с недоверием уставившись на Рене. В его возрасте многие дети боятся незнакомых людей, и для сегодняшнего утра их было более чем достаточно. Несмотря на все самообладание, по лицу отца ребенка прошла судорога. Рита знала, о чем сейчас думает этот холеный светловолосый мужчина. О том, что первенец даже не узнает его. Не узнает и, более того, боится.

— Рене… мне так жаль, — покаянно произнесла она, пытаясь проглотить комок, стоящий в горле. — Прости меня за все, что я натворила.

— Да ты, верно, не в своем уме! — Тонкие черты лица Рене слегка исказились: было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не заорать во весь голос. Сегодняшние гонки с препятствиями и реанимацией подкосили не только его жену. — Как ты посмела таскать моего сына по каким-то захолустьям, словно маленького бродягу! Как ты посмела поставить меня в такое положение, что я должен был оправдываться перед полицией только за то, что хотел увидеть собственного ребенка! И после всего этого ты решила отделаться сентиментальными словечками! О каком прощении может идти речь?