Прекрасные тела - Лора Каннингем Страница 5

Но, может, еще не все потеряно? Джесси включила горелку духовки на полную мощность и оставила плиту разогреваться, а сама осмотрела комнату. Сперва разобраться с самыми серьезными проблемами: прибраться на кухонном столе, расставить серебряные приборы. Это создаст впечатление готовности, пусть даже обманчивое…

Джесси принялась собирать со стола бумаги и уткнулась в газетную фотографию, вернее, в ее зернистую черно-белую копию на факсовой бумаге. Ее рука остановилась, и она стала всматриваться в изображение. Он. Тот самый. Его лицо хранило профессиональное выражение. «Джесс Дарк, адвокат, специалист по гражданским свободам, активный борец за права коренного населения Америки, представляет свое племя — потомков анасази [6]— в процессе по делу о клевете».

Подозревала ли она на протяжении всех тех недель, пока собирала и изучала эти вырезки, что в конце концов окажется с ним в постели? Что будет лежать в номере мотеля, забросив ноги ему на плечи и в самозабвении откинув голову назад, а из ее горла будут вырываться нечленораздельные звуки, свидетельствующие о том чувстве, которое она смутно определяла как радость?

Джесси попыталась вспомнить, когда впервые испытала волнение. Уже в те первые дни, сидя напротив него в суде, она приметила его накрахмаленную рубашку, галстук-шнурок, потрясающе сидящие джинсы, сбитые каблуки ковбойских сапог. Да, втайне она призналась себе, что это один из самых привлекательных мужчин, встречавшихся ей в жизни… Но она и подумать не могла, что в одну из следующих ночей будет смотреть в потолок комнаты мотеля, и эта оштукатуренная поверхность будет казаться ей… небесным сиянием.

Нет, Джесси это и в голову не приходило. Слава богу, ее застали врасплох… Джесси гордилась собой как серьезным журналистом. «Он» был героем ее материала, а не потенциальным объектом страсти. «Он» смотрел на нее с факсовой копии, и даже на этом некачественном, зернистом, изображении можно было разглядеть, что «он» красив, сумрачен и смугл, к чему и обязывало его имя: Джесс Дарк. [7]Одно внезапное соображение здорово рассмешило Джесси: он казался таким суровым — кто бы мог подумать, что он так игрив?

Где-то в куче бумаг у Джесси завалялась видеокассета, на которой ее тезка (и возможно, ее задушевный друг) стоял около пещеры, взывая к толпе протестующих. Их предков, представителей племени анасази, обвиняли в том, что в этой самой пещере они убивали своих древних врагов, жарили и ели их мясо, а потом — и это самое страшное обвинение — освобождали свой организм от переваренных вражеских останков, испражняясь прямо в догорающий костер.

Именно эта деталь — что в пепле сохранились следы человеческого кала, позволившие теперь, столетия спустя, провести анализ ДНК, — и заинтересовала опытную журналистку Джесси Жирар, а также пробудила в ней какое-то неясное чувство. Как важно, как поразительно, что ученые смогли восстановить эту конкретную ситуацию, это мгновение беспредельной ярости, имевшее место более тысячи лет назад. В каком-то смысле тот древний огонь был снова зажжен, и заклятые враги возродились из пепла. Джесси любила как раз такие истории. Она поняла, что должна рассказать о демонстрации, взять интервью у человека, вставшего во главе протестующих… Из этого могла получиться книга. А теперь (Господи, помоги мне!) Джесси чувствовала, что должна снова услышать голос этого человека, должна снова к нему прикоснуться…

Джесси приостановила свои приготовления. Она понимала, что ей нужно убрать все эти бумаги, кассеты, папки, но тема увлекала ее, к тому же теперь она знала человека на фотографии… Знала его? Его ДНК колыхалась у нее внутри. Ее бедра все еще болели после того, как он держал их руками во всех этих непривычных позициях. Если бы она сосредоточилась, то могла бы вспомнить точные ощущения, вызванные давлением его языка и зубов на ее плоть.

«Да, мы были слегка не в себе», — радостно подумала Джесси. В сущности, они с Джессом словно бы перешагнули какую-то границу друг в друге и с веселыми воплями появились на другой стороне. Правда, она никогда бы не осмелилась сказать ему, что он самый настоящий каннибал, хотя и в лучшем смысле этого слова.

«Никаких эротических мечтаний», — строго приказала себе Джесси. Она заставила себя снова приняться за уборку: собрала все лишнее — бумаги, газеты, всевозможные мелочи, — увязала их в простыню и засунула в кладовку. Конечно, Марта Стюарт и Элоиза [8]такого бы не посоветовали, и все же ей удалось закамуфлировать массу изъянов. Но фотографии Джесса Дарка она убирать не стала — не могла же она запереть его в кладовке. Она положила снимки в шкафчик возле плиты. Может быть, она покажет его подругам — позже, если найдет для этого подходящий момент.

Сейчас некогда вспоминать о потрясающих оргазмах… ей надо приготовить кур… покрыть их глазурью… и о чем она вообще думала?

Джесси умела готовить; она знала, что делает. Насвистывая, она помыла и намазала лимонным соком маленьких цыплят. Фьють, фьють, фьють, ввела размягченное масло им под кожу… Фьють, фьють, фьють, обмазала их еще некоторым количеством масла, абрикосовым джемом и натертым имбирем. Потом она раздвинула их ножки и таким вот непочтительным образом усадила на корточки в горячую духовку… а затем повернула ручку до упора. Готовить кур на таком большом огне — способ рискованный: если Джесси на минуту забудет о них, они могут превратиться в обугленную шелуху.

Так, если теперь ей удастся приготовить закуски, то положение будет спасено. Джесси открыла сумочку и достала оттуда баночку столь ценную, что ей пришлось буквально держать ее в руках по дороге из Колорадо в Нью-Йорк, баночку настоящего зеленого чили.

Джесси не могла удержаться. Открутив крышку стеклянной банки, она решила попробовать ложечку. Впервые она ела зеленый чили три дня назад, в Колорадо, за ужином. В тот вечер Джесси наконец набралась смелости пригласить Джесса Дарка в свою комнату мотеля и дополнить личную историю серией лихорадочных «впервые»: она впервые переспала с героем своего материала (не то чтобы она этим гордилась, но удовольствие затмило все сомнения), у нее впервые случился спонтанный оргазм непосредственно в момент проникновения, она впервые закрыла глаза и приняла осознанное решение не контролировать происходящее. Она впервые не продумывала ответы, а говорила о своих чувствах, не опасаясь за последствия. Впервые она показала мужчине свое израненное тело.

Вспомнив об этом, Джесси перенеслась назад, в то мгновение, столь неожиданное. Как она решилась на такое так скоро, с этим почти незнакомцем? Годами она вела себя в сексе чрезвычайно осторожно, даже нерешительно, словно бы ходила на цыпочках или даже по канату. Может быть, да… нет, скорее нет. В постели Джесси была скрытна, даже когда ей хотелось кричать. Все, кроме правды. А сейчас она не могла поверить, что действительно произнесла слово «любовь». Следовало ли ей прикусить язык (уже и так прикушенный в пылу страсти)? Это слово отпугнуло Джесса или, наоборот, привлекло его к ней? Джесси улыбнулась, выкладывая зеленый чили в вазочку. Это потрясающая приправа к случившемуся: горячий бархат.