Как ты прекрасна! - Элфин Глейд Страница 5

Пять лет назад Гвендолин настояла на том, чтобы родители разрешили ей покинуть дом и отправиться искать работу в Лос-Анджелесе, где она сняла квартиру вместе с тремя другими девушками. Родители считали, что она слишком молода, но уступили, когда она напомнила им, что в двадцать один год официально стала совершеннолетней.

Ей удалось найти работу в строительной фирме, офис которой находился в центре города. Среди сотрудников Гвендолин была самой молодой и болезненно-застенчивой, так как чувствовала себя чужой в этом большом городе. Коллеги казались ей такими опытными и сведущими во всем… Именно тогда она и познакомилась с Юджином.

Юджин был сыном одного из совладельцев фирмы. И воспитание, и образование должны были подготовить его к тому, чтобы рано или поздно занять кресло отца. Это был высокий блондин двадцати шести лет, самоуверенный и умеющий очаровывать. Он просто ослепил ее, и Гвендолин, ясное дело, тут же влюбилась в него по уши.

По своей наивности она решила, что и Юджин влюблен в нее. Но затем настал тот роковой день, когда она случайно услышала разговор, полностью изменивший ее дальнейшую жизнь…

Гвендолин зажмурилась, чтобы унять внезапную дрожь. Но сделала лишь хуже себе, потому что мирный пейзаж, окружавший ее, исчез и она снова оказалась в маленьком пыльном чуланчике фирмы «Флинкер, Кросби и Доутсон», где хранились канцелярские принадлежности.

Парочки, разговор которой ей удалось ненароком подслушать, уже давно не было в коридоре. А Гвендолин все стояла в кладовке, по-прежнему охваченная отчаянием. Юджин и Сузан… Это стало для нее откровением, и пренеприятным.

Верно, он не приглашал ее составить ему компанию на банкете в честь юбилея Юджина Флинкера-страшего, но она была уверена, что это само собой разумеется. Даже купила платье ради такого случая, посоветовавшись сначала с мамой, чтобы Юджину-младшему не было стыдно за нее.

Платье было изящным и скромным — из темно-синего шелка, с маленьким круглым воротничком и длинными рукавами. Надев его и посмотрев на свое отражение в зеркале, Гвендолин решила, что будет выглядеть «бесполой и скучной», как отозвался о ней Юджин в разговоре с Сузан.

Слезы тут же затуманили ей глаза. От потрясения и обиды она чувствовала тошноту, обжигающий гнев овладел душой — гнев и еще желание доказать Юджину, доказать кому угодно, что она вовсе не такая, какой он ее считает, что и она может быть столь же привлекательной, как Сузан, как все Сузан в мире, вместе взятые…

Позднее Гвендолин много раз думала, не нашло ли на нее тогда нечто вроде временного помешательства и не оно ли заставило ее вести себя так странно. Никогда раньше она не поступала так, и едва ли можно было ожидать, что и в будущем решится на подобные выходки.

Все, что занимало в тот день ее мысли и чувства, — это боль и шок от падения с радужного облака, на котором она парила до тех пор. Болезненный удар от соприкосновения с горькой реальностью, по всей вероятности, настолько выбил ее из привычной колеи, что разум оказался не в силах справиться со случившимся.

Празднование пятидесятилетия одного из компаньонов было событием немалой важности для скромной фирмы, каких в Лос-Анджелесе насчитывается великое множество. И для такого мероприятия в одном из самых роскошных ресторанов города был арендован банкетный зал. Гостей ожидали ужин и танцы.

Разумеется, на банкете должны были быть помимо виновника торжества мать и многочисленные родственники Юджина, и Гвендолин, как самая что ни на есть наивная дурочка, мечтала, что он представит ее своей семье… Вот они усаживаются поговорить, и все семейство благосклонно смотрит на нее, считая достойной невестой для Юджина.

А теперь она с ужасающей ясностью осознавала, насколько глупыми выглядели ее мечты и грезы наяву. Ей было даже трудно разобраться, любит ли она по-прежнему Юджина или же ненавидит жгучей ненавистью. Все, о чем она могла думать, так это о своей решимости продемонстрировать ему, как ошибочны его циничные и жестокие замечания на ее счет; доказать, сколь желанной она может стать. И куда более привлекательной, чем Сузан…

Убедившись, что в коридоре никого нет, Гвендолин вышла из кладовки, взяв с собой для видимости пачку писчей бумаги…

Весь следующий день, на вечер которого было назначено торжество, мысли девушки были далеки от работы. Она строила планы, принимала важные решения и, едва только сотрудников отпустили, чтобы те могли подготовиться к банкету, схватила пальто и выбежала на улицу.

Фирма располагалась в районе, где было немало банков и множество других компаний, однако всего за несколько минут можно было дойти до торговой зоны. Благодаря наставлениям родителей у Гвендолин уже был приличный счет в банке. И, к счастью, выходя утром из дому, она взяла с собой кредитную карточку.

Ей было жарко, словно что-то жгло ее изнутри, как будто лихорадочная необходимость действовать все время подталкивала ее. Не давая себе времени одуматься, она поспешила в модный салон-парикмахерскую, который недавно открылся рядом с офисом фирмы.

Это заведение ничуть не походило на то, к которому Гвендолин привыкла дома, здесь не было и намека на розовые тона. Интерьер был выполнен в строгой серо-черной гамме, наводящей тоску и леденящей душу. Стены были увешаны сильно увеличенными и потому малопонятными фотографиями, изображающими, по-видимому, различные типы причесок.

У девушки, встретившей ее, были очень короткие ярко-синие волосы и крайне высокомерный взгляд.

Торопливо, словно опасаясь передумать, Гвендолин сказала, чего хочет. И спустя десять минут уже сидела перед мастером, который с сомнением поинтересовался: