Ты мне нужен - Донна Клейтон Страница 5

Сжав кулаки, молодая женщина зло пнула комок грязи.

— Можешь не трудиться повторять весь тот вздор, которым меня кормят ваши старейшины уже которую неделю!

Ее несгибаемостью можно восхищаться, но сама Дженна начала его утомлять.

— Ты понятия не имеешь, насколько серьезно старейшины относятся к своим обязанностям по отношению к роду.

Ее плечи опустились.

— Мне ужасно жаль, Кэйдж. Я не собиралась…

Она не закончила фразу. Резко дернув подбородком, взглянула в небо, глубоко вздохнула. Кэйдж отметил изящный изгиб ее шеи. Заставил себя смотреть в лицо, но обнаружил, что увлекся рассматриванием рта — полных, влажных губ, обещающих страсть. Должно быть, ее поцелуй слаще меда.

С раздражением вспомнил, что те же мысли приходили ему и в первый день знакомства. В день бури. Дождь тогда струился по ее лицу, от чего кораллово-красные губы влажно блестели. Сколько раз с тех пор ночами ему снилось, как он пьет их влагу! И всякий раз он просыпался в поту, сгорая от желания и тоски.

Его негодование росло. Но гнев был направлен не на женщину, а на себя. Почему он не может себя сдерживать? Свое собственное тело и проклятые плотские желания?!

Видимо, виной тому его беспокойство. Сны посланы ему как напоминание, что он не расплатился с этой женщиной должным образом. Хотя непонятно, отчего напоминание несет такую эротическую окраску.

— Так тяжело было потерять Эми и Давида, — прошептала она. — А если и Лили… как будто я потеряла всю семью целиком.

По ее щеке скатилась слеза. Его удивила собственная реакция. Хотелось утешить ее. Подойти и смахнуть слезу. Предложить решение ее проблем.

Какого черта! Он сошел с ума? Неужели и впрямь думает о ее сумасшедшем плане?

Нет! Союз, предлагаемый этой женщиной, стал бы насмешкой над тем, что он имел — и потерял.

Это опорочило бы память о той, кого он любил. О которой продолжал горевать до сих пор.

Связать себя священными узами с невесть откуда взявшейся незнакомкой, чтобы она могла получить опеку над своим младенцем, — значит в его случае забыть собственную крохотную дочь, потерянную так трагически.

— Прости. — В голове у него мутилось. Но решимость не поколебалась. — Дженна, я понимаю твою боль. Лучше, чем тебе кажется. — Комок застрял в горле, мешая говорить. — Но я не могу помочь тебе.

Ее подбородок задрожал, еще мгновение, и слезы извергнутся каскадом ручейков. Кэйдж не мог принудить себя не реагировать на страдание, написанное на ее ангельском лице. Он сжал зубы.

— Не можешь? Или не станешь?

— Какая разница? Я отказываюсь участвовать в твоем дурацком плане. Нельзя обманывать Совет. Только попробуй, и тебе вообще запретят видеться с племянницей.

Глаза Дженны широко раскрылись.

— Они не посмеют.

— Они могут. Так и сделают, если решат, что для нее будет лучше. Они — закон Сломанного Лука.

Внезапно ее решимость рухнула. Она закрыла лицо руками, плечи затряслись от рыданий. Кэйдж сжал кулаки. Конечно, он ей сочувствует, но сделать ничего нельзя.

— Ты должен мне! — воскликнула она, рывком подняла голову и взглянула на него сквозь слезы. — Ты сам сказал. Ты должен мне за спасение твоей жизни в ту бурю. Как ты это назвал? Подарок?

Конечно, он не забыл. Долг грузом лежал на его сердце все последние недели. Но когда она явилась сюда со своим нелепым предложением, он надеялся, что она не вспомнит об этом. Вне всякого сомнения, Кэйдж собирался ответить на услугу. Когда-нибудь. Как-нибудь. Если же не сможет, тогда придется вечно страдать, а его душе не будет позволено успокоиться. Но в то, что сейчас происходит, парень отказывался верить. Услуга обретет форму обручального кольца!

— Дар Жизни, — поправил ее он. — Я должен тебе Дар Жизни. Перед тем, как оставить меня на дороге, ты просила молиться за твою сестру. Я исполнил твою просьбу.

— Но твои молитвы не сохранили Эми жизнь, верно?

Он воззрился на Дженну.

— Ты не можешь всерьез надеяться, что я женюсь на тебе.

— Почему? — Ее лоб прорезала морщинка. — Твоя вера возражает против такого союза: жениться не по любви, а по необходимости?

— Нет. — Не будь он так честен, можно было бы вывернуться. Но индейская прямота общеизвестна. — Ты просишь слишком многого. Даже если я соглашусь, старейшин не проведешь. Они не поверят в брак, подоспевший слишком своевременно. Возникнут подозрения. Несомненно, они потребуют, чтобы ты жила здесь. В резервации. Со мной. Твоим мужем.

— Я готова, — ее лицо еще отражало страдание, но в глазах сверкнула искра надежды. — Пара месяцев их устроит, как думаешь? Ну, не больше трех.

— Но я даже не знаю тебя, — он хлопнул себя по бокам, сбитый с толку тем, что она вполне серьезно разрабатывает свою невероятную идею.

— Через три месяца, — поспешно продолжала она, — я уверена, все наладится. Я докажу старейшинам, что могу воспитывать Лили. Они везде будут ее видеть со мной. Мы будем посещать все мероприятия. Я даже могу участвовать. У вас ведь бывают собрания и специальные церемонии, да? Я читала в газетах. — Ответа она не ждала. — И всегда, когда мы будем вне ранчо, я буду изображать верную и преданную жену. Никто и не догадается. Мне все равно надо узнавать о вашей культуре, если я хочу учить Лили. Совету понравится мое отношение к делу.

— Дженна! Остановись!

Она застыла.

— Я не могу. — Он позволил словам просочиться в ее сознание, потом повторил: — Не могу.

Он ожидал новых слез, но вместо этого на него налетел шквал.

— Так значит, твоя жизнь не стоит трех паршивых месяцев?

Он нахмурился. Нельзя позволить ей добиться своего, унижая его.

— Разве ты не должен мне, Кэйдж Далтон? В день бури ты внушал мне, что Дар Жизни — очень серьезная вещь.

Она понятия не имеет, насколько серьезная.

Далтон побледнел от досады. Она, несомненно, понимает, как действуют на него ее нападки. И упорствует еще больше: лицо затвердело, в голосе металл:

— Так что… собираешься платить долги или нет?

Дженна Батлер загнала его в угол, и черта с два тут можно что-то поделать.

— А есть у вас доказательство, что этот брак действительно состоится?

Неудовольствие отразилось на сморщенном лице шамана. Среди всех сидящих за столом Ши-паи оказывал Дженне самое неистовое сопротивление. С первого дня он настаивал, что Лили не должна покидать резервацию.

— Конечно, — ответила ему Дженна. Ее ноги обратились в желе, все силы она направила на то, чтобы руки, протягивающие лицензию на брак, не тряслись. Хотя шаман и не демонстрировал откровенного неуважения к ней, Дженна с самого начала догадывалась о его отношении: он яростно сопротивлялся любым ее попыткам получить право опеки.