Улыбка ангела - Триш Уайли Страница 5

Неожиданно давление его пальцев ослабло, и, поглаживая ее запястье, он мягко спросил:

— Почему ты так настойчиво отвергаешь мою помощь? Я же предлагаю ее, только пока я здесь.

— Вот именно, пока ты здесь. — Она выдернула свою руку, потирая горевшую кожу, словно это могло помочь стереть его прикосновение. — Уж лучше я как-нибудь справлюсь сама, чтобы не привыкнуть. Я уже давно взрослая, а как работать на ферме, знаю чуть ли не с пеленок. Спасибо, конечно, за помощь, но я в ней просто не нуждаюсь.

Она сделала два шага вперед, и никто ее больше не удерживал. Затем за ее спиной прозвучал низкий голос:

— Ты можешь отказываться от моей помощи, но ты тем не менее ее получишь.

— Ты опять? — не оборачиваясь, спросила она.

— Да, опять. Потому что ты настолько упряма, что не хочешь признаться даже самой себе, что помощь тебе необходима. К счастью, я это понимаю. Кстати, сегодня утром я наткнулся на твои вещи в одной из спален. Странно только, почему тебя там не оказалось. Ты меня избегаешь?

Она не слышала, как он подошел, и потому вздрогнула от вопроса, который раздался почти над самым ее ухом.

— На самом деле раньше я жила в гостевом домике, но после того, как там был сделан ремонт, я его сдаю. Я спала в комнате над конюшней.

— Понятно. Но это не объясняет, почему ты не ночевала в доме.

— Потому что, раз уж ты здесь, дом твой. И я не избегала тебя. Я просто уважаю твое право собственности и право на личную жизнь.

— Судя по вещам, ты также привыкла считать этот дом своим. Учитывая, сколько времени я отсутствовал, ты имеешь на это полное право. Я не хочу показаться неблагодарным и невежливым хозяином.

— На самом деле я переехала туда только потому, что твой отец не был так здоров, как раньше. Я посчитала, что будет лучше, если я буду жить рядом, чтобы помочь ему, если ему вдруг станет плохо.

— Он был так слаб? — Эймон нахмурился.

— Да, но он был так упрям и горд, что отказывался сообщать тебе об этом. — Она повернулась к нему, и их взгляды скрестились. — Ты не должен винить в этом себя.

Ее живот был между ними. Эймон опустил глаза, прикрыв их почти девичьими ресницами, скрывая от нее свои мысли. Затем он посмотрел на нее испытующим взглядом, словно что-то пытаясь найти в ее лице.

— Не важно, по какой причине ты жила в доме. Я хочу, чтобы ты вернулась к себе, и помогу тебе, когда родится ребенок. Можешь даже не спорить, — опередил он ее. — Я сделаю так, как сказал.

Она все-таки открыла рот, чтобы возразить, но он приложил пальцы к ее губам и сказал:

— Меня не было здесь, когда мой отец нуждался во мне, но ты была с ним. Я хочу хоть немного отблагодарить тебя за твою доброту и участие. Так что, пока я здесь, учись принимать мою помощь.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и стал стремительно удаляться. Она смотрела ему вслед, и ее горло сжимали тиски. Сердце заныло в груди. Как же он не прав! Она не может принять его помощь! Может, слова, сказанные им в горячке в их последнюю встречу с отцом, и подкосили его, но именно она стала причиной его смерти.

Пусть даже косвенной причиной.

Как бы отчаянно она ни нуждалась в помощи, она не может принять ее от Эймона. Как она посмотрит ему в глаза, когда он узнает правду? Вряд ли он будет так добр к ней, когда выяснится, что ферма его отца, которая составляла смысл и цель его жизни, именно ей обязана этим упадком. Она ведь даже не может позволить себе нанять сезонных работников. Это ее вина, и она обязана справиться с этим сама.

Скорей бы родился ребенок! Это развяжет ей руки, и тогда она наконец-то сможет посвятить ферме себя всю.

И скорей бы уехал Эймон, вернулся в свой мир богатых и знаменитых, где ей не место. Как ни была бы она счастлива только от одного его присутствия, это ни к чему хорошему не приведет. Она не сможет думать о делах, если повсюду ей будет встречаться ее первая и, наверное, единственная любовь ее жизни.