Скандал - Анна Годберзен Страница 5

– Мистер Янгхем, вы – настоящий художник, – сказала она, прекрасно зная, что настоящий мистер Янгхем уже напился мадеры и теперь бездельничал наверху, в одной из комнат для игры в карты.

– Но я не мистер Янгхем, – ответил он, очаровательно смущаясь. Поймав этот взгляд, Диана поняла, что молодой человек попался в её сети. – Я Джеймс Хавертон, его помощник.

– И тем не менее, – она лукаво подмигнула ему и растворилась в толпе.

Хавертон сразу приглянулся ей – по крайней мере, никого симпатичнее она здесь пока не увидела. У него были широкие плечи, выразительные серые глаза с поволокой, и было заметно, что он много повидал в этой жизни.

Диана подобрала юбки и быстрыми шагами направилась вдоль стены к выходу из главной залы. Перед выходом она незаметно оглянулась, прячась за пальмой, чтобы удостовериться, что никто не смотрит на нее, и скользнула в гардеробную. Комната была большой и, как показалось Диане, слишком вычурной. Все вокруг было оформлено в мавританском стиле, пол выложен цветной мозаикой, в похожих на башенки нишах, высеченных в стенах, расставлены статуэтки… Девушка подумала, что ни к чему, наверное, помещение, где в основном хранится верхняя одежда, было делать таким роскошным.

Диана собиралась прийти на бал в костюме героини своего любимого романа, «Трильби», которая, будучи натурщицей, в перерывах между сеансами дефилировала в нижней юбке, тапочках и солдатской шинели.

Но мать не разрешила ей надеть нижнюю юбку без верхней – впрочем, девушка решила, что непременно попробует как-нибудь тайком это сделать. У матери был даже приготовлен для Дианы костюм пастушки, чтобы она смотрелась в одном стиле со старшей сестрой. Но Диана, сочтя это чуть ли не оскорблением, заявила, что костюм ужасен. И вот теперь она красовалась в цыганском наряде: красно-белой полосатой юбке, которую она обильно украсила лентами, и простом хлопчатом корсаже. Такого костюма не было больше ни у кого – сверстницы Дианы, консервативные и осторожные, выглядели куда скромнее, разве что пудры побольше да талии потуже затянуты.

С досадой оглянувшись, Диана подумала было о том, что ее записка не возымела должного эффекта, и вдруг из дальнего угла комнаты раздался бой часов. Девушка с любопытством взглянула наверх. Голова у нее слегка кружилась, что, впрочем, было неудивительно, учитывая, сколько шампанского она выпила тайком. Покачнувшись, она отступила на шаг и уткнулась прямо в грудь подошедшего сзади мужчины, который тут же обхватил ее за бедра. Диана вздрогнула, почувствовав пьянящее возбуждение.

– О, привет. – Она попыталась говорить спокойным и безразличным тоном несмотря на то, что сердце готово было выскочить из груди.

– Привет, – Губы Хавертона были совсем близко.

Диана медленно повернулась и взглянула ему в глаза.

– Надеюсь, вы принесли сигареты, – сказала она, пытаясь улыбаться не слишком явно.

У Хавертона были короткие, прямые брови, широко расставленные, что делало глаза открытыми и кристально честными.

– Сомневаюсь, что таким леди, как вы, позволено курить.

Диана надула губки.

– Так вы их не принесли?

Взгляд молодого человека заставил Диану почувствовать себя отнюдь не «леди».

– Что вы, разумеется, принес. Просто… я в замешательстве. Никак не решусь протянуть сигарету такой девушке…

Диана заметила озорной огонек в его глазах и решила, что нашла родственную душу.

– Что мне сделать, чтобы уговорить вас? – спросила она, беспечно покачивая головой.

– То, о чем вы просите меня, довольно серьезно, – ответил он с напускной важностью, а потом вдруг рассмеялся. Его смех Диане понравился. – Вы очаровательны, – произнес он, разглядывая ее уже в упор и заговорщически улыбаясь.

Диана была невероятно похожа на сестру – тот же аккуратный носик, тонкие брови, чувственные губы, смягченные еще не исчезнувшей детской пухлостью. Ей нравилось думать, что темные локоны придают ее образу таинственности. Но на самом деле волосы ее были приглушенного каштанового цвета и отличались удивительной непослушностью, плохо укладывались и всегда выбивались из-под прически. Глаза ее всегда были яркими, сияющими, лучистыми. А вот унаследованный от матери остренький маленький подбородок Диана ненавидела.

– Да, весьма милая, – согласилась она с притворной скромностью.

– Не просто милая. – Вытаскивая из нагрудного кармана портсигар, юноша не переставал ее рассматривать. Потом зажег одну сигарету и вручил ее девушке.

Диана затянулась, стараясь не закашляться. Ей нравилось курить – по крайней мере, ее привлекала сама идея и ритуал курения. Но опыта у нее почти не было: да и откуда ему взяться, при постоянном присмотре матери и слуг. Девушка втянула в себя дым, намереваясь выпустить легкую струйку в воздух. Ей казалось, что здесь, среди вычурных бирюзовых украшений и резных металлических деталей, это будет смотреться особенно эффектно. Диана приподняла бровь, пытаясь угадать; каким же окажется следующий маневр Хавертона, и небрежно поинтересовалась:

– Не правда ли, архитектора молено сравнить с художником?

– Это зависит от того, кого вы спрашиваете, – он засмеялся. – Некоторым из нас нравится думать, что мы создаем самые монументальные и долговечные произведения искусства.

– Все это очень мило, – небрежно ответила Диана – Но, видите ли, я весь вечер пыталась найти настоящего художника.

Интересно… И зачем же? – спросил он, прислоняясь к вешалке и вытаскивая сигарету для себя.

– Чтобы поцеловать, конечно же, – выпалила Диана и затаила дыхание. Иногда она сама удивлялась собственным словам.

Хавертон задумчиво выдохнул, окружив их обоих ароматным облачком дыма. На мгновение Диане показалось, что она очутилась в миллионах миль отсюда, в цветастом шатре на каком-нибудь базаре в Тунисе или Маракеше, где все вокруг напоено магическими зельями и древними тайнами.

Мне кажется, – начал Хавертон, и резкие нотки его голоса с выраженным американским акцентом вернули девушку к реальности и напомнили ей, что она все еще в Нью-Йорке, на Пятой Авеню, – мне кажется, вы очень непослушная девушка.

Ни так думаете? – удивленно хмыкнула Диана, медленно затягиваясь. Она тоже прижалась к мягкой стене из накидок, подвигаясь все ближе и ближе к Хавертону.

– Ну, и как часто молодые леди вашего круга встречаются со странными мужчинами старше себя в полутемных комнатах, пока все остальные предаются танцам?

Что заставило вас подумать, что меня можно сравнить с девушками моего круга? – Последние два слова Диана произнесла с нескрываемым отвращением.

Девушки из ее общества казались ей безмозглыми куклами, рабынями правил и заложницами приличий. Диана считала, что они жили – если это вообще можно назвать жизнью – словно безвольные марионетки.

– Я же сказала вам, что искала художника, – продолжила она с нетерпением. – Так что если вы и дальше будете мыслить условностями, как и все остальные, мне лучше сразу уйти.