Повеса в моих объятиях - Селеста Брэдли Страница 5

Злой и уставший Колин наконец добрался до Брайтона. И тем не менее, завидев на пляжах толпы взрослых в идиотских купальных костюмах и сонмище обгоревших на солнце детей, он едва не развернул экипаж в обратном направлении.:

— Май в Брайтоне. И о чем я только думал?

Он думал лишь о том, как вновь увидит чарующие формы Шанталь. Какая она красивая, нежная, деликатная и любвеобильная… ну эти, конечно, если не обращать внимания на некоторые недостатки.

Однако не стоит терять время на праздные мечты, Шанталь ждет! Колин взмахнул плетью и направил растерявшегося было Гектора в нужном направлении.

Как оказалось, Шанталь не ждала его вовсе.

В театре Брайтона Колин смотрел, беспрестанно моргая, на потертые бархатные сиденья да на облупившуюся позолоту канделябров, терявших свое очарование при дневном освещении. Затем повернулся к тучному типу, уверявшему, будто он является администратором. Мелоди стояла между ними, держась за штанину Колина и оглядываясь по сторонам с нескрываемым благоговением.

А вот Горди Ева, которая свисала из свободной руки своей маленькой хозяйки, не выглядела такой очарованной.

— Она не вернется? — спросил Колин. — Вы уверены?

Мужчина ухмыльнулся:

— Сговорились вы, что ли? Одно и то же спрашиваете. Не вернется она, да и я не желаю, чтобы она возвращалась. Впрочем, едва ли ее примут в любом другом театре города. — Взмахнув руками, как это обычно делают итальянцы, он развернулся и побрел к выходу, недовольно бормоча что-то себе под нос.

Ноги не держали Колина, он медленно опустился на край сцены. Что ж, в театре хотя бы темно и прохладно, не то, что на пыльной, пронизанной солнцем дороге. Мелоди комфортно пристроилась у него на колене, положив голову ему на грудь. Колин обнял ее одной рукой и поцеловал в темные кудряшки.

— Дядя Колин, я устала. Я хочу обратно, в клуб «Браунс». Я хочу к Мэдлин и дяде Эйдану, и в свою комнату, и в сад, и еще… — Мелоди уснула быстро и неожиданно, как и всегда. Девочка признавала лишь две ипостаси: «вперед» и «спать».

Колин сейчас тоже не отказался бы от мягкой кровати с чистыми простынями. Неужели все зря? Ради чего он терпел долгие утомительные часы в дороге, бесконечные остановки из-за особенностей детской физиологии, сотни килеваний и обезглавливаний? '

На секунду ему захотелось самому стать трехлетнем ребенком, чтобы вскочить на сцену и затопать и заголосить от злости.

— Ну, уж нет! Никуда я не пойду, и черта с два вы меня заставите!

Колин посмотрел в том направлении, откуда раздавался голос, машинально прикрыв Мелоди уши, чтобы девочка не слушала грубых слов. Его действия были продиктованы, не столько желанием защитить юное дитя, сколько необходимостью ограничить ее и без того богатый словарный запас. Ему и так приходилось уже несколько раз краснеть за девочку в течение их путешествия.

Из-за кулис на сцену выскочило худенькое создание, топоча по дощатому полу ботинками, которые были явно велики, размахивая кулачонками, которые не мешало бы отмыть для начала, и угрожающе кривя личико, которое давно не видело мыла. Существо уставилось на Колина горящими глазищами.

— Чего вылупился, аристократ чертов?

Колин в недоумении смотрел на это воплощение вульгарности в миниатюре. Существу было не более двенадцати лет от роду, да и эти двенадцать лет явно дались ему с трудом. Серые глаза излучали слишком много боли и слишком мало детской радости.

Колин стряхнул оцепенение. Давно ли он стал сострадать детям?

— Я ищу Шанталь Маршан, — сообщил он мальчишке.

— Какая жалость! — сказал мальчишка и сплюнул. — Еще один расфуфыренный малый решил ухлестнуть за Ее Светлостью!

Внимание Колина привлекла тень за приоткрытым занавесом. Он увидел фигуру, согнувшуюся в три погибели, хотя и не без грации. Девушка раскладывала что-то на полу сцены, затем она выпрямилась и развела руки, словно танцовщица. В полумраке Колин разглядел хрупкую женщину с полной грудью. Какие формы!

Она опустила руки на бедра. Эта поза лишь подчеркнула ее тонкую талию.

Просто превосходно. Колин прикрыл глаза рукой, чтобы рассмотреть ее лицо. Неужели Шанталь?

Раздался низкий бархатистый голос:

— Оставь в покое этого «расфуфыренного малого», Эван. Он не виноват, что его угораздило родиться идиотом.

Колин так увлекся приятными размышлениями по поводу бархатистого тембра и форм той, кому этот тембр принадлежал, что не сразу сообразил, как его оскорбили. Вдобавок ко всему, судя по использованным при этом выражениям, сделала это девушка низкого социального статуса, совсем «не ровня ему». Он удивленно хлопал ресницами.

И все же ему не терпелось взглянуть на нее, когда она выйдет на свет. Если ее личико столь же привлекательно, как голос и фигурка, что ж… придется пересмотреть свои вкусы.

Она вышла на дневной свет, лившийся из двойной двери распахнутой настежь в сторону моря. Колин почувствовал разочарование. Не то чтобы она была непривлекательна… скорее, несколько простовата. У нее были мелкие, невзрачные черты лица, которые не соответствовали его представлениям о женской красоте. Вот только огромные серые глаза… от которых он не смог оторвать взгляда.

Такие же, как у мальчишки, между прочим. Сын?

Девушка смотрела на него, изогнув одну бровь. В какой-то момент ему почудилось, будто она знает буквально все, что он только что о ней подумал.

Затем она сунула в руки мальчишке узел.

— Эван, у нас нет выбора. Пойди и спроси у кучера, согласится ли он провезти нас на крыше за шиллинг.

— Нет у нас никакого шиллинга, — фыркнул Эван.

Она повернулась и демонстративно посмотрела на Колина.

— Будет.

Эван угрюмо побрел к выходу, бросив на Колина взгляд, полный обиды и возмущения.

Девушка подошла к Колину и, остановившись в двух шагах, посмотрела на Мелоди у него на коленях.