На перекрестке больших дорог - Жюльетта Бенцони Страница 5

– Красноватый щит, – сказал он, – с полоской и подковы! Я где-то уже видел нечто подобное.

Катрин улыбнулась.

– Ты становишься специалистом, – заметила она.

Кирпичное лицо Кеннеди приняло зловещее выражение. Он повернулся и скомандовал:

– Опустить решетки, поднять мост! Лучники, к стенам!

В один миг крепость превратилась в разворошенный муравейник. Часть солдат с луками и алебардами бежали на стены, другие поднимали мост и опускали решетки. Со всех сторон раздавались гортанные крики, приказы, звон оружия. Замок, уснувший под снегом, быстро пробуждался. На крепостной стене разжигали костры, тащили котлы для кипящей смолы.

Катрин подошла к Кеннеди.

– Вы готовите замок к обороне? Почему? – спросила она. – Кто все-таки приближается к нам?

– Кастильская собака, Вилла-Андрадо! – коротко бросил он в ответ. И чтобы показать, с каким уважением он относился к гостю, зло сплюнул, а потом добавил:

– Прошлой ночью разведчики заметили отблески костров со стороны Орийяка. Тогда я не придал этому значения, но, по-видимому, ошибся. Это он!

Катрин отошла и прислонилась плечом к стене. Она поправила свою черную вуаль, растрепавшуюся на ветру, чтобы спрятать покрасневшее лицо, потом втянула окоченевшие руки в широкие рукава. Имя испанца пробудило столько воспоминаний! В самом деле, они с Готье уже видели красный флаг с золотым шитьем. Это было год назад на развалинах замка Вентадур, откуда Вилла-Андрадо выгнал виконтов. Арно сражался против людей кастильца. Катрин прикрыла глаза, безуспешно пытаясь сдержать подступившие слезы. Она словно вновь увидела грот в узкой долине, служивший рвом для Вентадура, который стал прибежищем для пастухов, где она и родила сына. Она ясно видела красноватый свет костра и высокий силуэт Арно, отгородившего ее от дорожных бандитов. В глазах всплыло треугольное лицо Вилла-Андрадо, стоявшего на коленях перед ней: в его глазах светилось вожделение. Он прочитал поэму, слова которой она забыла, как и самого галантного врага. Потом он прислал ей корзину с провизией, чтобы поддержать убывающие силы матери и ребенка. Она вспоминала бы его с признательностью, если бы не страшный сюрприз, уготованный ей и ее семье, – сожженный дотла и разрушенный лейтенантом Валеттой по приказу Вилла-Андрадо замок Монсальви. Бернард д'Арманьяк повесил Валетту, но от этого преступление хозяина не стало менее значительным. И теперь он приближался к Карлату, он, бывший живым воплощением несчастий, преследовавших семью Монсальви.

Открыв глаза, Катрин увидела, что брат Этьен стоял рядом. Спрятав руки в рукава, монах внимательно наблюдал за движением вражеской колонны. Ей показалось, что легкая улыбка пробежала по его губам.

– Эти люди вас забавляют? – спросила она холодно.

– Забавляют? Это слишком сильно сказано. Они меня интересуют… и удивляют. Странный человек этот кастилец! Такое впечатление, что бог наградил его даром вездесущности. Готов поклясться, что он был в Альби, где жители его вовсе не ожидали. С другой стороны, какой-то человек в Анжу уверял меня, что этот вонючий шакал…

– Разве сан позволяет вам так выражаться, брат Этьен? – спросила Катрин, делая акцент на слове «брат».

Монах покраснел, как девушка, но затем широко улыбнулся ей.

– Вы тысячу раз правы. Я хотел только сказать, что мессир де Вилла-Андрадо провел зиму в Кастилии при дворе короля Хуана. Совершенно очевидно, что в Анжу к нему не будет проявлена снисходительность… и я хочу, чтобы вы прислушались к королеве Иоланде, когда она говорит о нем. И вот он здесь. Зачем он пришел?

– Думаю, что об этом мы скоро узнаем.

Толпа вооруженных людей уже подошла к крепостным стенам. Всадник с флагом направил свою лошадь к основанию скалы, на которой был построен замок. За ним следовал другой всадник в необычном красно-золотистом костюме глашатая, изрядно потрепанном во время зимних переходов. Отряд держался поодаль. Приблизившись к частоколу, опоясывающему скалу, оба всадника подняли головы.

– Кто здесь командует? – спросил герольд, поставив огромную ногу, обутую в кожаный сапог, на парапет.

Кеннеди прокричал:

– Я, Хью Аллан Кеннеди из Кленигла, капитан короля Карла VII, защищаю этот замок, принадлежащий графу д'Арманьяку. Имеете что-нибудь против этого?

Растерявшийся герольд пробормотал что-то, прокашлялся, поднял вверх голову величавым движением и закричал:

– Я, Фермозо, боевой сподвижник мессира Родриго де Вилла-Андрадо графа де Рибальдо, сеньора де Пусинана, де Тальмонт и де…

– Достаточно! – оборвал шотландец. – Что хочет мессир Вилла-Андрадо?

Андрадо, считая, что переговоры затянулись, подъехал ближе и поставил коня между герольдом и древком воткнутого в землю флага. Под откинутым забралом шлема, украшенного двумя золотыми крыльями, венчиками и красными щитками, Катрин, укрывшаяся за каменным зубцом, видела, как блестят его острые, очень белые зубы в окружении короткой черной бороды.

– Хотел бы нанести вам визит, – любезно сообщил он, – и побеседовать.

– Со мной? – спросил Кеннеди с сомнением.

– Нет! Но не думайте, что я гнушаюсь вами, мой дорогой Кеннеди. А дело у меня к графине де Монсальви. Я знаю, что она здесь.

– Что вы хотите от нее? – спросил шотландец. – Госпожа Катрин никого не принимает.

– То, что я собираюсь ей сказать, я, с вашего разрешения, скажу ей сам. И надеюсь, она сделает исключение для человека, прибывшего издалека. Заметьте, я не уеду, не поговорив с ней.

Не показываясь, Катрин прошептала:

– Нужно узнать, что он хочет. Скажите, я приму его… но одного. Пусть он войдет, но без сопровождающих… Это даст время нашим добраться до места.

Кеннеди сделал знак, что понял, и продолжил переговоры с испанцем, тогда как Катрин вместе с Сарой и братом Этьеном ушла со стены. Она приняла решение, не колеблясь, потому что Вилла-Андрадо был человеком де Ла Тремуя, а она умела смотреть в лицо опасности. Если кастилец представляет угрозу, а она думала, что иного быть и не может, то тем более в этом надо немедленно убедиться.

* * *

Через некоторое время Родриго де Вилла-Андрадо, сопровождаемый пажом, несшим шлем, вошел в большой зал, где Катрин ожидала его. В окружении Сары и брата Этьена она сидела в кресле с высокой спинкой, приподнятом на пьедестале. Сложив красивые руки на коленях, распрямив плечи, она смотрела на вошедшего гостя. Она выглядела так величественно, что при виде этой дамы, вернее статуи в черном, испанец, застигнутый врасплох, остановился на пороге, а затем очень уверенно подошел. Улыбка победителя, с которой он появился в дверях, потухла, как гаснет свеча от порыва ветра. Бросив быстрый взгляд на Катрин, он согнулся почти до земли.

– Мадам, – сказал он певучим голосом, – соблаговолите принять благодарность за эти мгновения, которые вы милостиво дарите мне. Но я хотел бы поговорить с вами один на один.