Унеси меня на Луну - Кайли Адамс Страница 5

— О, она обрела ее с профессиональным хоккеистом.

— Ой, мне очень жаль.

— Напрасно. У меня зубы получше, и я умею читать, не шевеля губами.

София снова улыбнулась. Бен совершенно очаровал ее своим остроумием, стилем и уверенностью в себе. Ничто в жизни он не воспринимал слишком серьезно, разумеется, кроме пения. В последнем София не сомневалась. А когда он говорил о своей бывшей подружке, за внешним легкомыслием она почувствовала искреннюю боль, заметила тень страдания, промелькнувшую в его глазах. Сложности нарастали, а вместе с ними рос и интерес Софии.

— Мне пора возвращаться на работу, — с сожалением пробормотала она.

— Это куда?

— В «Берренджерз», я работаю в отделе «Аспен косметике».

— Я вас провожу, мне все равно нужно идти в ту сторону, чтобы сесть на поезд.

— Отлично. — София нарочно пошла помедленнее, чтобы растянуть удовольствие. — И все же скажите, почему именно Синатра?

У Бена загорелись глаза, он заговорил с волнением:

— Потому что он знал, как нужно жить. Он упорно трудился, ни перед чем не пасовал и к тому же был бесстрашен, это мне в нем особенно нравится.

— А вы тоже бесстрашный?

— Стараюсь. Когда-то я боялся родителей, боялся не оправдать их ожиданий, поэтому выучился на адвоката, как они хотели, и получил место в солидной конторе. Скукотища. Работа была не по мне, и мои партнеры это чувствовали. Я промучился там целый год, но несколько месяцев назад бросил, чтобы заняться пением. Я всегда мечтал стать певцом. Мне попадались и менее способные парни, у которых это получалось. В один прекрасный день я подумал: с какой стати я торчу в конторе как пень и только фантазирую? Чем я хуже? И вот я здесь и доволен уже тем, что удалось выступить вместо дрессированных собачек. Но все равно эта работа даст сто очков вперед моей прежней, которую я терпеть не мог.

Софию поразило, что Бену хватило смелости бросить все ради того, чтобы заняться любимым делом. Под впечатлением от его рассказа она призналась:

— У меня тоже есть мечта.

Бен остановился и попросил:

— Расскажите.

София посмотрела на него снизу вверх, смерив взглядом все его шесть футов пять дюймов. Зрелище оказалось таким приятным, что она несколько мгновений молчала, ошеломленная. Ей не хотелось отводить от него глаз. У него было выразительное лицо с высокими скулами, как у Марлона Брандо, только более тонкое. Длинные руки и широкие плечи говорили о силе и мужественности. Карие глаза смотрели серьезно, в них читался искренний интерес, который невозможно имитировать. Он не заискивал перед Софией в надежде узнать ее телефон и вскоре после этого уложить в постель. Бен Эстез действительно хотел услышать, о чем она мечтает. Сердце девушки застучало быстрее, словно советуя: «Не сопротивляйся. Пусть этот парень тебе понравится».

— Я хочу основать собственную косметическую фирму, — немного застенчиво произнесла София.

— И чего же вам не хватает?

— О, обычных вещей: дисциплины, целеустремленности, а еще пугает сознание, что придется много работать.

Бен от души рассмеялся и положил свои большие ухоженные руки на плечи Софии.

— Мы с вами… мы оба слишком честны по отношению к самим себе.

Тепло от его прикосновения проникло сквозь хлопковую ткань ее блузки, и у Софии на миг мелькнула запретная мысль, что было бы приятно ощутить его прикосновения ко всем остальным местам.

— Это вы меня вдохновили.

Бен улыбнулся:

— Что ж, за это я заслужил как минимум номер вашего телефона.

— Да, как минимум, — согласилась София.

— И еще, может быть, десять процентов прибылей вашей компании, когда она встанет на ноги.

— Вы слишком торопитесь.

— Попытка — не пытка. — Бен достал из кармана смокинга ручку и маленькую черную записную книжку. — Диктуйте номер, я слушаю.

— Меня трудно застать, лучше договориться о встрече прямо сейчас.

Молодой человек снова остановился, удивленно раскрыв глаза.

— Ого, вижу, вы привыкли брать быка за рога. Мне это нравится.

София улыбнулась.

— Мы же не в пятидесятые годы живем. Ну, так как?

— В ближайшие несколько дней у меня каждый вечер выступления, — ответил Бен с явным сожалением.

— Скажите, где и когда вы выступаете, я приду на концерт в белых носочках и буду изображать восторженную фанатку.

— Вы станете визжать и падать в обморок во время концерта и всячески ублажать меня после выступления?

— Нет, на это я готова пойти только ради Майкла Болтона, но зато обещаю очень громко хлопать в ладоши.

— Хм. И на том спасибо. — Бен стал листать ту часть записной книжки, где был календарь. — В четверг я выступаю в итальянском ресторане «Вилла». Вы свободны в четверг?

София закрыла лицо руками.

— Не может быть. — Она убрала руки и посмотрела на Бена, ее глаза блестели. — Каждый четверг мы всей семьей ужинаем в этом самом ресторане. Это своего рода ритуал.

— Вот это да! Вы знаете Костаса?

София энергично закивала:

— Он мне вроде дядюшки.

Бен потер пальцем продолговатую ямочку на подбородке.

— Должен признаться, Костас очень неохотно согласился дать мне выступить. Может, вы замолвите за меня словечко?

— Считайте, что уже замолвила.

— Значит, до четверга. Если хотите, закажем десерт, выпьем вместе.

— Звучит заманчиво.

— Конечно, знакомиться с семьей рановато, но раз уж они все равно там будут… почему бы и нет?

София захихикала:

— Должна предупредить, мой отец — сицилиец, и в его иерархии Фрэнк Синатра идет сразу за папой римским. Поэтому он наверняка вас возненавидит.

Бен пожал плечами:

— Ничего страшного, я привык, что родители меня ненавидят, а сейчас даже мои собственные.

Они стояли, то глядя друг другу в глаза, то отводя взгляды, обоим не хотелось расставаться. Наконец София сказала:

— Пора, обеденный перерыв давно закончился, боюсь, кто-нибудь из моего отдела пожалуется начальству.

Бен наклонился к ней, поцеловал в щеку и прошептал:

— Я выучу новую песню и спою ее специально для вас.

Он пошел к выходу. Девушка посмотрела ему вслед. Когда он уходил — в смокинге, с установкой для караоке, — то смахивал на разряженного персонажа водевиля, но каким-то образом он сумел это преодолеть и выйти с видом кумира публики.

София вернулась за прилавок, опоздав ровно на полчаса. Говард Берренджер, конечно, был там. Увидев ее, он сердито ткнул пальцем в часы: