Просто совершенство - Мэри Бэлоу Страница 5

– Помни, о чем мы говорили, – повторил герцог Энбери, пожимая руку сыну Джозефу, маркизу Аттингсборо. Его слова прозвучали как приказ.

– Ну конечно, он будет помнить, Уэбстер, – вмешалась герцогиня, обнимая и целуя сына.

В доме на Ройял-Кресент, где герцог и герцогиня жили во время приездов в Бат, в тот день позавтракали рано. Беспокойство о здоровье отца, а также его недвусмысленный призыв привели сюда Джозефа неделю назад, в разгар весеннего светского сезона. Зимой герцог простудился и так и не оправился от болезни к началу сессии в палате лордов, где ему надлежало присутствовать. Пришлось остаться дома, а потом и поддаться на уговоры жены и отправиться на воды, хотя герцог всегда презрительно отзывался о Бате и о тех, кто принимает ванны и пьет лечебные воды, дабы поправить здоровье.

Джозеф нашел отца окрепшим. Герцогу хватало сил даже на то, чтобы порицать глупость и бессмысленность карточных игр и других курортных развлечений, а также забавляться при виде воодушевления, с которым его встречали повсюду, где бы он ни появлялся, особенно в бювете. Его супруга, напротив, тихо радовалась времяпрепровождению, на заурядность которого сетовал герцог. Джозеф подозревал, что на водах его матери живется привольнее, чем обычно в Лондоне в это же время года.

А между тем герцог упрямо твердил, что он уже не тот, что прежде. В приватной беседе он сообщил сыну, что затяжная простуда отразилась на его сердце, и врач из Бата не спорил с ним, но и не подтверждал его опасения. Так или иначе, герцог принялся приводить дела в порядок.

Первым пунктом в списке его дел значился сын и наследник.

В свои тридцать пять лет Джозеф был не женат. Из первого факта следовал второй, еще более тревожный: сыновей он не имел. Будущее титула казалось неопределенным.

Герцог Энбери предпринял попытку исправить положение. Прежде чем вызвать сына, он пригласил к себе из Лондона лорда Болдерстона и обсудил с ним перспективы многообещающего брака их отпрысков – маркиза Аттингсборо и мисс Порции Хант. Вдвоем старики приняли решение высказать детям свое пожелание – не слишком удачная замена слову «приказ»! – и еще до окончания светского сезона наконец породниться.

Для этого Джозеф и был вызван из Лондона.

– Непременно, сэр, – заверил он, высвободившись из материнских объятий. – Полагаю, лучшей жены, чем мисс Хант, мне не найти.

И он был в этом уверен, пока помнил, что его жене предстоит стать маркизой, будущей герцогиней Энбери и матерью следующего герцога. Родословная Порции безупречна – как и ее облик и манеры. Характер мисс Хант тоже не вызывал у Джозефа особых нареканий. Он даже успел узнать ее поближе после того, как она окончательно порвала с Эджкомом и пыталась доказать всему свету, что ее сердце не разбито. Джозеф наблюдал за ней и восхищался ее силой духа и достоинством. За прошедшие с тех пор несколько лет он часто танцевал с ней на балах и беседовал на званых вечерах. Не прошло и двух или трех недель с тех пор, как Джозеф возил мисс Хант кататься по Гайд-парку. Но до сегодняшнего дня он не собирался всерьез ухаживать за ней.

А теперь, конечно, придется. Он по-прежнему не мог представить себе женщину, на которой хотел бы жениться. Но это еще не довод против женитьбы на мисс Хант: большинство мужчин его круга вступают в брак ради положения и по другим причинам, а не по любви.

В дверях Джозеф обнял отца, еще раз обнял и поцеловал мать и пообещал ей передать все приветы и новости своей сестре Уилме, графине Саттон, не упустив ни единой подробности. Осмотрев экипаж, он убедился, что весь багаж погружен, а камердинер уже сидит на козлах рядом с Джоном, и вскочил на коня, на котором собирался проделать первый отрезок пути до Лондона.

Джозеф помахал на прощание родителям, послал воздушный поцелуй матери и пустился в дорогу.

Нелегко прощаться с близкими. Еще тяжелее осознавать, что отец слабеет с каждым днем. Но мыслями Джозеф был уже далеко и рвался вперед.

Наконец-то он едет домой.

За неделю, проведенную в разлуке с Лиззи, он успел истосковаться по ней. Уже одиннадцать лет она жила в доме, который тринадцать лет назад, еще будучи самодовольным столичным юнцом, он купил для любовницы, рассчитывая навещать ее долгие годы. Увы, эта связь просуществовала всего один год. Его горячие клятвы очень скоро поросли быльем.

В багаже он вез подарки для Лиззи – веер из перьев и флакончик духов, зная, что эти вещицы приведут ее в восторг. Он никогда не отказывал себе в удовольствии привозить ей подарки, чтобы лишний раз увидеть ее сияющую улыбку.

Если бы Джозеф не предложил доставить в Лондон мисс Мартин и двух ее учениц, он поддался бы искушению проделать длинный путь всего за один день. Но о своем предложении он не жалел. Эта любезность не стоила ему почти ничего, кроме разве что лишнего дня, проведенного в дороге. На всякий случай он отправился в путь верхом, действуя в своих же интересах. Длинная поездка в тесной карете со школьной учительницей и двумя ученицами – нешуточное испытание даже для его стальных нервов. Не говоря уже о нервах его попутчиц.

Два дня назад у него сложилось впечатление, что у мисс Мартин он вызвал острую неприязнь, но чем – он не мог даже вообразить. Как правило, он нравился женщинам, возможно, потому, что и они ему нравились. Но мисс Мартин едва сдерживала раздражение еще до того, как он попросил показать ему школу – только потому, что всерьез заинтересовался этим учреждением.

Экипаж и всадник спустились по склону холма к реке, некоторое время двигались вдоль нее, переправились через мост Пултни-Бридж и поспешили к школе.

Вспоминая знакомство с мисс Мартин, Джозеф невольно усмехнулся. Она оказалась зауряднейшей классной дамой и старой девой в одном лице, простое и практичное голубовато-серое платье скрывало ее фигуру от шеи до пят, несмотря на июньскую жару. Правда, каштановые волосы, безжалостно стянутые в узел на затылке, растрепались, словно от тяжелой работы, – должно быть, мисс Мартин и вправду приходилось нелегко. Она не была высока ростом или чрезмерно худа, но безупречно прямая спина создавала впечатление и внушительного роста, и худобы. Умолкая, она плотно сжимала губы, в ее серых глазах светился ум.

Джозеф испытал насмешливое удивление, вспомнив, что об этой женщине Сюзанна отзывалась с неподдельной теплотой и восторгом, как о своей лучшей подруге. Невозможно было представить себе, чтобы миниатюрная, жизнерадостная и прелестная виконтесса преподавала в этой школе. Но какой бы сухой и строгой ни показалась ему директриса, она наверняка знала толк в своем деле: ученицы и учительницы выглядели всем довольными, Джозефу пришлась по душе атмосфера школы. В отличие от многих учебных заведений гнетущей она не была.