Драма по-королевски - Нора Робертс Страница 5

* * *

«Боже мой, как она прекрасна». Ее появление было равносильно удару молнии. Он был ослеплен, хотя на ней не было сверкающих бриллиантов. Даже завернувшись в медвежью шкуру, она все равно произведет на него впечатление. Ее откровенная сексуальность завораживала, заставляла мужчин оглядываться на нее. Она была рождена кружить головы и притягивать взоры. Александр испытал нечто вроде ревнивой неприязни, как было в тот раз, когда он впервые увидел ее. Он как будто мстил снисходительной холодностью за ее очарование.

Увидев, как Ева оглядывает гостиную, и, понимая, что она ищет Беннета, он сразу заревновал, его скулы затвердели, а взгляд стал надменным.

— Мой брат сегодня отсутствует, у него официальная встреча. — Александр стоял спиной к камину в черном вечернем костюме, который очень ему шел, но элегантность облика не могла скрыть, что чувствует он себя скованно. — Так что мы сегодня ужинаем вдвоем.

Ева замешкалась и произнесла нерешительно:

— Не стоило из-за меня так беспокоиться, ваше высочество. Я могла бы поужинать у себя.

— Но вы моя гостья, и в мои планы входил ужин с вами. — Александр повернулся к столику с напитками. — Входите же. Обещаю, я не стану вступать с вами в единоборство.

— Уверена в этом. — Ева взяла протянутый ей бокал с аперитивом. — Впрочем, мы с Беннетом не боролись, я применила несложный прием и уложила его на лопатки.

Александр окинул взглядом ее тонкую гибкую фигурку. Ростом Ева едва доходила ему до плеча, и трудно было поверить, что она швырнула высокого, атлетически сложенного Беннета, скорее всего, он, как все, подпал под ее женские чары.

— Обещаю, со мной не придется этого делать. Как вам понравились апартаменты, вас все устраивает?

— Все прекрасно, как всегда. Насколько помню, вы редко ужинаете дома. На сегодня в вашем расписании не значится государственных дел и официальных приемов?

Он снова посмотрел на нее. В приглушенном свете гостиной ее белая кожа была похожа на матовый атлас.

— Мы можем превратить ужин в формальный, ведь ваш визит деловой.

Она сделала глоток и взглянула на него поверх бокала:

— Что предпочитает ваше высочество? Деловой разговор или непринужденную светскую болтовню? А может, разговоры о политике?

— Только не о политике, это испортит аппетит. Особенно если начнется спор.

— Вы правы. Нам редко удавалось приходить к согласию в таких вопросах. Значит, выбираем второй вариант. Светский.

Не только принц был хорошо воспитан, Еву тоже научили вести себя подобающим образом в светском обществе. Она подошла к вазе с розами и дотронулась до бутона.

— Слышала, вы были в Швейцарии этой зимой, катались на лыжах. Хорошо провели время?

— Все было великолепно. — Александр не упомянул о многочисленных деловых встречах и официальных приемах. Он внимательно смотрел на тонкие белые пальцы, гладившие ярко-красные бутоны. — Вы катаетесь на лыжах?

— Иногда езжу в Колорадо. — Ева сделала жест, по которому стало ясно, что это ее не очень интересует. Как он не может понять, что у нее просто нет времени на развлечения и путешествия. — Я не была в Швейцарии с тех пор, как училась там в школе. Дело в том, что я всю жизнь прожила в Хьюстоне и предпочитаю летние виды спорта.

— Например?

— Плавание.

— Наш бассейн к вашим услугам.

— Благодарю.

Последовала пауза, молчание затягивалось, напряжение росло.

— Мы так и не нашли тему для беседы. А ужин еще впереди.

— Тогда начнем. — Александр предложил ей руку, и она, немного поколебавшись, приняла ее. — Повар помнит, что вы предпочитали блюдо из рыбы, poisson bonne femme.

— Вот как? Очень мило с его стороны, — она улыбнулась, — но мне больше понравился шоколадный крем в горшочках pots de crème au chocolat. Я чуть не довела нашего повара до безумия, пока не добилась нечто похожего, но полного сходства так и не получилось.

— Значит, сегодня десерт придется вам по вкусу.

— Но так недолго и растолстеть. — Ева остановилась на пороге большой столовой и тихо призналась: — Я всегда испытываю восхищение перед этим залом, здесь царит дух прошедших веков.

Хрустальные люстры освещали поверхность огромного массивного стола, блестел натертый паркет. Размер стола поражал воображение — за ним могли поместиться сто человек.

Она предпочитала более интимную обстановку, но в этой величественной столовой было спокойно и уютно. Ей казалось, что если постоять тихо и прислушаться, то можно уловить разговоры людей, обедавших здесь много лет назад.

— Когда я впервые сидела за этим столом, у меня внутри все дрожало.

— Почему? — Александр не торопил ее, просто стоял рядом. — Помню, что вы были очень уверены в себе.

— О, я всегда умела скрывать свои истинные чувства. В тот раз я испытывала благоговейный трепет. Я только что закончила школу и вдруг очутилась здесь, в сказочном старинном великолепии. Это был мой первый ужин во дворце.

— А что вы чувствуете сейчас?

Она высвободила руку:

— С тех пор прошло много лет.

На огромном столе были сервированы только два прибора. Там стояли хрустальные канделябры и свежие цветы. Ева села сбоку, оставив место во главе стола для Александра. Как только они сели, подошел слуга и налил им вина.

— Как странно сидеть за пустым столом.

— Габриела и Рив редко бывают во дворце, они предпочитают свои фермы. Здесь или в Америке, где они проводят половину времени.

— Они счастливы?

Александр чуть поднял бровь, выразив удивление:

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что я сказала. Счастье не имеет отношения к долгу и семейным обязанностям.

Он поднес к губам бокал с вином и ждал, пока им подадут охлажденного лобстера. Александр прекрасно понял, на что она намекала. Ведь именно он всегда ставил долг превыше всего.

— Моя сестра не жалуется. Она любит мужа, детей и свою страну.

— Это не совсем то, о чем я спросила.

— Семья старается ее избавить от лишних обязанностей во дворце.

— Значит, все чудесно. Я так рада, что после того, что ей пришлось пережить, у нее есть все, о чем может мечтать женщина. — И, увидев, как побелели костяшки его пальцев на ножке бокала, накрыла его руку своей. — Простите, я не хотела напоминать и понимаю, что даже после стольких лет это трудно забыть.

Он молчал, глядя на нежную белую руку на своей руке и едва удерживаясь от желания взять эту руку и нежно сжать. Напряжение отпустило, и он сказал:

— Это забыть невозможно, как и то, что вы спасли жизнь моих брата и сестры.