Пленница - Хизер Грэм Страница 5

«Марджори Энн» легко скользила по бирюзовым водам. В своей жизни Тила Уоррен помнила немного таких прекрасных дней. Легкие белые облачка, словно сказочные видения, плыли по высокому светло-голубому небу. Морской ветерок, нежный и ласковый, овевал стоявшую на носу корабля девушку, и сердце ее радостно трепетало.

Они уже почти достигли цели — Тампы, сурового и жестокого города, выросшего вокруг военного поста у форта Брук, ворот в девственную природу.

Да, она устремилась бы туда, если бы могла.

Порой на корабле ее душа неудержимо жаждала приключений. Погода не всегда была такой прекрасной: временами налетали штормы, и разгневанное море швыряло корабль как щепку. Но Тила наслаждалась и этим. Стоя на носу корабля, она подставляла лицо ветру. В этом было что-то обещавшее свободу, позволявшее ей забыть…

К счастью, сопровождавшие ее гориллоподобные опекуны оказались неважными моряками. Рост Трентона Уортона превышал шесть футов, а вес двести фунтов; Бадди Макдональд был чуть выше и еще тяжелее его. Любой из них мог легко поднять полдюжины взрослых мужчин одновременно и, конечно, не дал бы и шелохнуться непокорной молодой женщине, однако оба совершенно не выносили качки.

Но увы! Это ничего не меняло. Куда бежать в открытых водах Атлантики, во Флоридском проливе или лазурном Мексиканском заливе? Тиле оставалось одно: стоять лицом к ветру, ощущать его кожей и душой и мечтать о свободе.

Земля с каждым мгновением приближалась, и девушка, видя это, еще сильнее вцепилась в поручень.

Тила не помнила, когда ее и Майкла Уоррена охватило столь глубокое презрение друг к другу. Повернись время вспять, ей, вероятно, удалось бы что-то изменить. Она была совсем юной, когда он женился на ее матери. Минул лишь год после смерти родного, горячо любимого ею отца. Майкл Уоррен вторгся в мир Тилы и принудил ее войти в свой, обращаясь с девушкой как с новобранцем. Дисциплина составляла смысл его жизни. И он вознамерился подчинить дисциплине и жизнь Тилы. Не раз Майкл Уоррен обламывал сосновые ветки о плечи и спину Тилы. В упорядоченном существовании этого человека, официально удочерившего ее, не оставалось места жалости и состраданию, и он всеми силами старался истребить память об отце Тилы. Мать вразумляла девочку, убеждая ее, что Майкл Уоррен хороший, но строгий и требовательный, подобно многим военным. Поэтому он желает, чтобы его дом был в таком же образцовом порядке, как к солдаты, подчиняющиеся ему.

Но Майкл Уоррен не был хорошим человеком. Возможно, он сумел убедить мать Тилы в том, что за его суровостью кроется доброта, и сам, несомненно, верил в это. Майкл ежедневно молился и регулярно посещал церковь. Но Тила не считала, что это оправдывает его поступки и поведение. Ради матери она пыталась найти в нем что-то хорошее, однако не могла. Он наслаждался жестокостью, любил причинять боль. Тила слышала, с каким удовольствием Майкл рассказывал о своих «подвигах» друзьям и офицерам в доме ее родного отца. Ему нравилась война; ему нравилось убивать вообще и особенно индейцев, этих «проклятых смутьянов». Их возраст не имел для него значения. Он множество раз воевал с индейцами племени крик, порой вместе с Эндрю Джэксоном, ставшим позднее президентом Соединенных Штатов. Недавно Джэксона сменил на этом посту его друг Мартин Ван Бурен.

И хотя сейчас Ван Бурен был президентом, а Джэксон, выйдя в отставку, вернулся на свою плантацию и вел образ жизни фермера, его политика по-прежнему проводилась. Настойчивое стремление Джэксона оттеснить индейцев дальше на запад не утихло ни после войн с племенем крик, ни после печальной миграции индейцев чероки. Правительство было полно решимости изгнать краснокожих из Флориды, тогда как те не желали покидать свою землю. Это противостояние провоцировало военные конфликты и обеспечивало Майкла Уоррена привычной и любимой работой. Его удостоили наград за героические подвиги в войне 1812 года против англичан, но это не принесло ему удовлетворения. Он не испытывал удовольствия, воюя с англичанами; ему нравилось воевать с индейцами.

Военные операции заставляли Майкла Уоррена часто уезжать из дому. При жизни матери отлучки отчима очень радовали Тилу. Но прошлым летом, когда Майкла Уоррена впервые временно назначили командующим армией во Флориде, которую он именовал «проклятой дырой». Лили Уоррен умерла. Мягкая, нежная и хрупкая, как роза, она, казалось, просто увяла. Лили лежала в гробу такая же прекрасная, как и при жизни; ее сверкающие золотисто-каштановые волосы, словно веер, разметались по белому бархатному покрывалу, очаровательное лицо выражало умиротворенность. Видя, как увядает мать, Тила решила принять ее последний вздох, а потом отказаться от плантации, своего законного наследства. Сейчас на документах уже стояло имя Уоррена, хотя владельцем плантации был родной отец Тилы. Он построил и дом, кирпич за кирпичом. Но девушка не сомневалась, что отец понял бы, почему ей пришлось покинуть плантацию. Не оставаться же здесь с Уорреном!

К несчастью, она была несовершеннолетней. Тила не могла осуществить свое намерение, не проводив мать к месту вечного упокоения. Майкл Уоррен, конечно, приехал на похороны жены. Но даже в тот момент, когда Тила оплакивала Лили, стоя на коленях у гроба, Майкл вышагивал у нее за спиной, описывая будущее, которое он ей уготовил.

Тила, без обиняков заявив ему, что не собирается оставаться и подчиняться его диктату, совершила огромную ошибку. Девушку немедленно заперли в ее комнате. Хорошо понимая, что домашние слуги благоволят к Типе, Майкл Уоррен поставил стеречь ее солдат. Их не удалось бы ни уговорить, ни очаровать. В тот единственный раз, когда она все же сбежала, ее силой вернули назад.

Вскоре выяснилось, что Тиле предстоит выйти замуж за того самого мерзавца, который так безжалостно тащил ее в дом после побега.

Но как бы ни издевался над девушкой Майкл Уоррен, и его власти над ней был предел. Она подошла с отчимом к алтарю, приняла руку «суженого» — и в самый разгар церемонии наотрез отказалась выходить замуж.

Это унизило и уязвило Уоррена. В ту ночь Тила испытала смертельный страх перед ним, и не напрасно. Рубцы от ударов ремнем только недавно побледнели. Да, тогда он выжал из нее слезу, но покорности не добился.

Ненависть Тилы к отчиму усилилась, равно как и решимость противостоять ему.

Девушка сочла огромной удачей то, что вскоре после несостоявшейся свадьбы его перевели на постоянную службу во Флориду. Руководствуясь странным кодексом чести, Майкл Уоррен полагал, что, как отчим Тилы, по законам самого Господа имеет право решать все за девушку и бить ее, дабы добиться повиновения. Он слыл хорошим прихожанином и богобоязненным человеком, однако Тилу удивляли его представления о христианском сострадании, о добре и зле. Во время отлучек отчима девушку неукоснительно стерегли, не оставляя ей шансов на побег, но все же она имела относительную свободу. Тила так обрадовалась, когда он уехал!