Испытание страстью - Сильвия Дэй Страница 5

— Черт возьми, я в ужасе, оттого что тебе пришлось увидеть столь неприглядную картину накануне свадьбы.

— Но те двое, похоже, не находили в своем свидании ничего неприглядного.

Он вспыхнул:

— Джессика…

— Ты говорил о том, что хотел бы пощадить мои нервы, — поспешила она перебить, опасаясь утратить отвагу. — Хотела бы быть с тобой честной, но боюсь превысить предел твоей снисходительности.

— Я предупрежу тебя, если ты достигнешь этого предела.

— Каким образом?

— Прошу прощения! — нахмурился Бенедикт.

Джесс сглотнула.

— Каким образом ты меня предупредишь? Словами? Потерей моих привилегий? Или… каким-нибудь иным способом? Более решительным?

Он замер.

— Я никогда не подниму руку ни на тебя, ни на любую другую женщину и никогда не стану тебя осуждать за честность. И думаю, что с тобой проявлю гораздо большую снисходительность, чем с кем-нибудь другим. Ты, Джессика, моя большая удача, и я с нетерпением ждал дня, когда ты станешь моей.

— Почему?

— Ты красивая женщина, — сказал он хрипло.

Ее омыла волна удивления, а за ней последовала надежда, на которую Джесс даже не рассчитывала.

— Милорд… не рассердит ли вас, если я признаюсь, что молю Бога о том, чтобы физический аспект нашего брака стал приятным для нас обоих?

Господу Богу было известно, что она никогда не стала бы развлекаться, как леди Трент. Такое поведение противоречило ее природе.

Бенедикт нервно подергал себя за узел шейного платка.

— Я всегда надеялся, что так и будет. Если ты мне доверишься, то я сумею этого добиться.

— Бенедикт!

Джесс вдохнула присущий ему запах: пряностей, табака, хорошего портвейна.

Несмотря на то, что он, должно быть, никогда не рассчитывал вести со своей леди-женой подобные разговоры, его реакция была такой же прямой и честной, как его взгляд. С каждой минутой он нравился ей все больше.

— Ты так хорошо воспринимаешь этот разговор. Не могу представить, насколько далеко я могу зайти в своей откровенности.

— Пожалуйста, не стесняйся, говори свободно, — ободрил он ее. — Хочу, чтобы ты пришла к алтарю без всяких сомнений или колебаний.

Джесс заговорила смущенно и сбивчиво:

— Хочу уединиться с тобой в летнем домике у озера. Сейчас же!

Бенедикт с шумом выдохнул воздух, и лицо его приняло суровое выражение. Он сжал ее руку почти до боли.

— Почему?

— Я тебя разгневала. Умоляю тебя не сомневаться в моей невинности. Теперь поздний час, и я не в себе.

Бенедикт притянул ее руку к своей груди, привлек к себе.

— Посмотри на меня, Джессика.

Она подчинилась, и от его взгляда у нее закружилась голова. Он больше не смотрел на нее с неудовольствием или беспокойством.

— Всего несколько часов отделяют нас от брачной постели, — напомнил он ей хрипло, голосом, какого она никогда от него не слышала. — Я так понимаю, что события, свидетельницей которых ты стала здесь, в лесу, вызвали в тебе реакцию, которой ты не понимаешь. И я не могу сказать тебе, как подействовало на меня то, что ты сама потрясена собственными чувствами, и что тебя все это не оттолкнуло и не вызвало в тебе отвращения, как бывает со многими женщинами. Но ты станешь моей женой и заслуживаешь уважения.

— А ты перестанешь меня уважать, если мы окажемся в летнем домике?

Недолго, одно сокращение сердца, Бенедикт выглядел ошеломленным.

Потом запрокинул голову и расхохотался. Этот богатый низкий звук разнесся по всему саду. Джесс была потрясена тем, как преобразил его смех, сделал досягаемым и, если такое возможно, еще более красивым.

Притянув ее еще ближе к себе, Бенедикт прижался губами к ее виску:

— Ты сокровище.

— Как я понимаю, — ответила она шепотом, окунаясь в его тепло, — долг — в супружеской постели, а наслаждение — за ее пределами с возлюбленным. Я обнаружу свой ужасный недостаток, если признаюсь, что предпочту, чтобы ты желал меня скорее как любовницу, а не как жену в постели?

— У тебя нет недостатков. Ты самая совершенная женщина из всех, кого я видел и узнал.

Она-то сознавала, что далека от совершенства, когда вспоминала внезапное острое ощущение между бедер. Она порочна!

Как Колфилд почувствовал, что она окажется восприимчивой к его призыву смотреть на него? Как ему удалось распознать ту сторону ее натуры, о которой сама она даже не подозревала?

И все же он сумел это, а Джесс с головокружительным облегчением поняла, что Бенедикт не счел ее внезапное желание и откровение ни угрожающим, ни отталкивающим.

Приятие женихом всего этого придало ей отваги.

— Возможно ли, что ты находишь в себе подобный интерес ко мне?

— Более чем возможно.

Губы Бенедикта накрыли ее рот, поглотив слова облегчения и благодарности, которые она собиралась произнести. Это был трепетный осторожный и вопросительный поцелуй и в то же время уверенный. Джесс вцепилась в отвороты его сюртука. Грудь ее вздымалась от усилий обрести ритм дыхания, нарушенный его ошеломляющим поцелуем.

Его язык пробежал по ее губам, заставив их разомкнуться. И когда он вторгся в ее рот одним стремительным и решительным движением, она почувствовала, как подгибаются ее колени. Бенедикт еще крепче сжал ее в объятиях и еще ближе притянул к себе так, что она почувствовала его возбуждение, почувствовала его нажим на ее бедро. Его пальцы ласкали ее кожу, вжимались в нее, выдавая его страсть. Когда он отстранился и прижался виском к ее виску, дыхание его было неровным.

— Помоги мне, Господи, — пробормотал он хрипло. — Ты, такая неопытная и невинная, сумела соблазнить меня самым искусным образом.

Бенедикт поднял ее на руки и понес к летнему домику.

Ощутив наэлектризованную атмосферу, Темперанс молча последовала за ними. Потом она ждала на пороге летнего домика, непривычно покорная и тихая, и смотрела, как восходит солнце.