Открытки падали с неба - Лина Соле Страница 5

Мы долго лежали и болтали о пустяках. «Вот и вернулась моя смешная Маша», – подумал я с облегчением, только ее припухшие веки выдавали утренние переживания. Мы собрались и отправились в кино на пропущенный вчера фильм, потом поели на любимой веранде на Покровке и, как обычно, пошли гулять. За разговором я не следил, куда мы идем, просто радостно было идти, держаться за руки, смеяться и дурачиться: Маша запрыгивала на высокие клумбы, а я бодро подхватывал ее за талию и кружил в воздухе, она хохотала и ловила развевающуюся юбку. Раньше я не был таким, наоборот, в детстве всегда казался застенчивым и нерешительным; в юности, с переездом в Нижний, пришлось искоренить в себе нерешительность, но я остался тихим и собранным. Маша раскрывала во мне новые стороны, что делало ее особенной для меня.

Я не заметил, когда мы вышли на набережную Феодоровского, в какой-то момент под ногами я увидел знакомую открытку, она была перевернута, но я знал – это она. В сердце кольнуло, я огляделся. Дворники собрали почти все, лишь в некоторых местах на склоне лежали разнесенные ветром листки. Я отметил, как похолодели руки, но голова осталась трезвой: я сознательно не хотел впускать мысли о незнакомке. И все же я поднял взгляд на дом, из которого летели открытки, в котором, вероятно, жила она. «Нет, я уже не найду тот балкон, это хорошо», – мелькнуло внутри, я немного успокоился. Но маленькая, как заноза, мысль прокрадывалась из самого подсознания: «А что, если просто подождать ее около подъезда. День-два, она же выйдет на работу или в магазин». Я сглотнул, я так не хотел тратить день, который посвятил Маше, на кого бы то ни было еще. Усилием воли я сконцентрировал внимание на рассказе Маши, она восторженно говорила о том, как в детстве занималась бальными танцами. Я решил, что смотреть на нее и всецело проникнуть в беседу – лучшее избавление от ненужных мыслей. Так оно и стало, мы неспешно прошли мимо дома, мимо памятника Жюль Верну, и вот уже шли в сторону Машиного дома.

Вдруг Маша остановилась и резко развернулась ко мне. Она смотрела прямо в глаза, серьезная и немного напуганная, и неожиданно произнесла:

– Я люблю тебя, Даня.

Я замер, не то, чтобы я не мог или не хотел ответить ей взаимностью, просто я не думал об этом раньше, все шло по течению, и я даже не знал, люблю ли. Для меня это всегда были серьезные слова, как печать, скрепляющая документ. Я говорил их только двум девушкам в жизни. Молчание неприлично затягивалось, и Маша улыбнулась, быстро поцеловала меня и хитро прошептала:

– Не отвечай, я и так знаю, – она подмигнула мне, как в первый день нашей встречи, развернулась и побежала вперед, легкая и воздушная. – Догоняй.

Она бежала, смеясь, я побежал за ней, а сам думал: «Почему я промолчал? Ей важно было услышать это сейчас, перед долгой разлукой. Почему я не смог сказать «я люблю тебя?» А внутри иглой уколол в самое сердце ответ: «Незнакомка». «Ну, уж нет, я не позволю мифической девушке разрушить все», – я так разозлился, ускорил бег, настиг Машу, схватил в охапку и твердо сказал: «Я люблю тебя». После чего мы долго целовались, стоя по середине тротуара, люди недовольно обходили нас, но это не имело значения.

Я был спокоен и счастлив ровно до момента, пока за Машей не закрылась дверь подъезда. Начинался месяц одиночества, хоть и условного, но все же ощутимого. Я привык каждый день видеться с Машей, ждать свиданий и спешить к ее дому после работы, вместе возвращаться из спортзала по понедельникам, средам и четвергам. Я развернулся на подъезде, спустился и впервые за последние четыре года подумал, что неплохо бы покурить. Всю дорогу домой я отгонял от себя эту навязчивую мысль. Было уже достаточно поздно, дома я сварил макароны, натер сыр, а пока ел, начал переживать о том, нужно ли было говорить о чувствах так быстро. «Во-первых, сказанного не вернешь, – рассуждал я, – да и как можно обдумать «люблю или не люблю»? Эти слова говорятся всегда в порыве, так и было сегодня». Но подсознание настойчиво шептало: «Нет, не так, и ты знаешь это».

Я завел будильник – завтра на работу, написал Маше пожелание спокойной ночи. Долго не мог закончить фразу в конце: «я любл…», но Маша опередила, на экране высветилось сообщение от нее: «Спокойной ночи, милый Даня. Спасибо за сегодня. Я люблю тебя». Я дописал свое «я люблю тебя» и нажал «оправить». Я долго крутился в постели, никак не мог уснуть, мысли ураганом бушевали, не давая мозгу расслабиться. И в какой-то миг я, наконец, провалился в сон.

Мы с Машей сидели на диване, она опустила руку мне на шорты, я закрыл глаза, волна возбуждения начала расходиться по телу, рука ловко и умело проскользнула под ткань, я ухмыльнулся, я хотел продолжения. Я открыл глаза, передо мной сидела незнакомка, взгляд, помутненный желанием, губы приоткрыты, обнаженная большая грудь и рыжие волосы, касающиеся сосков. Я испугался и окаменел. Незнакомка же продолжала ласкать меня, словно ничего не замечая, она провела свободной рукой по моей груди вверх, мурашки пробежали по спине, и я не понимал: от ужаса или возбуждения. Большим пальцем она коснулась моей нижней губы и посмотрела мне в глаза, выжидающе. «Я хочу тебя», – произнес я бескомпромиссно. Она склонила голову набок, волосы упали на лицо, она ничего не говорила и ничего не делала. Чего она ждала? Затем она приблизилась ко мне, так близко к моим губам, что я чувствовал ее дыхание на лице, и все так же смотрела своими огромными голубыми глазами. Я заметил на ней длинные серьги с цветными камнями.

«Я хочу только тебя», – сказал я с выдохом, и мы слились в бесконечном поцелуе. Она легла на меня, обхватив ногами мои бедра, а руками ласкала торс, шею, волосы. Я скользил пальцами по ее нежной коже, нащупал ямочки на пояснице, обхватил ладонями упругие ягодицы и застонал от сильнейшего возбуждения. Я сдерживался, чтобы не перейти хрупкую грань, хотел продлить это мгновение: узнавать ее тело руками, ощущать ее сладковатый запах, такой новый и незнакомый для меня, слышать ее частое дыхание. Она заполнила собой всего меня, став в этот момент единения для меня целой Вселенной. Я с силой сжал ее бедра и вошел в нее.

Будильник зазвонил одновременно с тем, как я испытал сильнейший в своей жизни оргазм.

Началось лето.