Я научу тебя летать - Ева Ночь Страница 5

Варя

Я оставила этого мерзавца после уроков. Имею полное морально-педагогическое право. И, пока он пыхтел над заданием, яростно дёргал себя за рыжие вихры и сравнивался цветом лица с кумачом, неожиданно всплыло то, что все выходные я пыталась запихнуть подальше вглубь себя.

Из «Алых парусов» я позорно сбежала. Вылетев из коридорчика, стремительно и целенаправленно прошагала полустроевым шагом к бару. Нинку определила по яркому васильковому платью и по знакомому хихиканью – такое ни с чем не спутаешь.

Я вырвала из рук ошалевшей подруги какую-то зелёную дрянь в бокале, выкинула оттуда трубочку, выпила залпом, поймала очень мужской взгляд этого… как там его… Пилона на своих, видимо, очень живописных губах, схватила сумочку и заявила, что уже наотдыхалась, устала и хочу домой.

Нинка строила обезьяньи рожи своему подельнику Сене, но он оказался парнем сообразительным. Видимо, знатоком женских лиц. Поддерживать мою подругу в желании заякориться и осесть в этой гавани надолго не стал. Вместо этого галантно одолжил у меня, взволнованно- неадекватной, телефон, и вбил туда свой номер.

– Я позвоню? – не спрашивая, а утверждая. Я кивнула, лишь бы он отвязался. На тот момент я мечтала выдернуть Нинон из-за стойки. Мне нужен был поводырь: отсутствие очков могло сыграть роковую роль: я плохо ориентировалась в пространстве, особенно в темноте и, боюсь, могла бы влипнуть в какую-нибудь историю. Или наткнуться снова на этого… который там…

От одних мыслей о Нём у меня подкашивались ноги. Я вообще не понимала, что со мной. В ушах звучал его хриплый низкий голос, а губы горели и пульсировали от поцелуев, которые понравились мне так, что, если бы не нервный кто-то, я бы отдалась, не раздумывая, прямо там, на полу. Полное и умопомрачительное бесстыдство, на которое я, казалось, вообще не способна. Но всё когда-то случается первый раз.

Нинка, наверное, что-то такое узрела в моём лице. Не стала больше спорить, отлепила свою задницу от барного стула и, подхватив меня под руку, попыхтела рядом.

– До встречи, Сеня! – проорала она, небрежно помахивая ладонью. – Увидимся!

Эти её слова ещё больше убедили меня, что господин стриптизёр – подсадная утка Миргородской.

– Что-то случилось? – Нинка заглядывала мне в лицо, пытаясь понять, что за спешка, когда нет боевых действий.

– Я упала и разбила очки. Прости, испортила вечер. Но когда я не вижу, я чувствую себя несчастной, ты же знаешь.

Я не стала ей рассказывать о поцелуе с незнакомцем. Не стала распространяться про дрожь в коленках. И почему меня потряхивало в такси, тоже не стала объяснять. Было бы смешно, если б я рассказала, что совсем голову и стыд потеряла. Это я-то. Бревно в миссионерской позе. Да она меня живьём сожрёт.

Субботу и воскресенье я провела в заботах – купила линзы и устроила генеральную уборку, чтобы Витюшино присутствие свести на «нет» и от ненужных мыслей избавиться. И мне почти удалось вытряхнуть из себя романтическую чушь, что родилась мгновенно и взыграла мощно, как инстинкт размножения.

В общем, мне удавалось балансировать. И я почти пришла в себя. Ну, не считая грёз на ночь. Я же девочка? Могу же я мечтать, в конце концов? Слабый аргумент, но я цеплялась за него, как голодный за кусок хлеба.

– Варвара Андреевна, я всё! – Ванька Драконов выглядит счастливым и торжествующим. Это сразу же меня настораживает. Когда у него такая рожа, лучше быть готовой ко всему.

Медленно подхожу к парте. Моя походка напоминает напряжённую иноходь зверя, готового к нападению хищника. Беру тетрадь в руки.

Всё, значит. Сделал упражнение, значит. Ну, помимо того, что он опять налепил ошибок, причём, подозреваю, часть из них специально, он ещё и фигвам пририсовал внизу. Фигу то есть. Кукиш. Накось, выкуси, Варвара Андреевна. Беспардонный. Наглый. Рыжий. Чешуйчатый. Гад.

Я произношу про себя красочные эпитеты и пытаюсь считать до десяти. Медленно. Чтобы выдохнуть. Чтобы не треснуть ладонью по рыжему затылку. Издевается. Ну, ладно.

– По рисованию, думаю, пять. Я обязательно покажу твои художества Светлане Сергеевне. Надеюсь, она оценит, насколько ты любишь её предмет. А по русскому опять двойка. Придётся повторить правила, рассказать мне и переписать упражнение.

Я хладнокровно вырываю двойной листок из тетради, кладу перед Ванькой. И тут он понимает, что допустил стратегическую ошибку.

– Тетрадь отдайте! – требует мой любимый ученик, дерзко сверкая глазами. Угу. Давай. Ты просчитался. Прими поражение. Но Ванька проигрывать не умел – кинулся на меня, пытаясь вырвать тетрадь.

– Сядь на место! – рявкнула я, поднимая руку повыше.

– Отдай! Барби! Дура! – пытается он достать компромат во что бы то ни стало, и в этот патетический момент дверь класса распахивается. Властно и настежь. Сразу видно: хозяин жизни. Без стука, без всяких там чайных церемоний.

Красивый холёный мужик – первое, что я замечаю. И пока я на него пялюсь, Ванька успевает вырвать у меня из рук свою несчастную тетрадь.

Вошедший мужчина сверлит меня тяжёлым взглядом. Челюсти у него стиснуты так, что желваки проступают.

– Добрый день, – надо же, мы ещё и вежливые. Поздороваться решили. И тут я понимаю, что не так: Драконов затих. Вот просто преобразился. Шёлковый. Я его ещё таким ни разу не видела. Ангел и всё. Крыльев только за спиной не хватает. И сидит за партой ровно, и спинку держит правильно.

– Здравствуйте, – отвечаю, пытаясь сообразить, в чём дело, но, видимо, от недавней борьбы у меня запоздалая реакция – не осенило сразу же, хотя всё очевидно.

– Иван Аркадьевич Драконов, – представляется этот умопомрачительный мужик, – отец вашего ученика Ивана. А вы, я так понимаю, Варвара Андреевна? Его классный руководитель и учитель русского языка?

Подкован. Выучил. Знает. Приятно. Правда, непонятно пока, чем всё закончится.

– Вы совершенно правы. Не ошиблись, – смотрю ему прямо в лицо, хотя коленки начинают трястись, как и сердце в груди. Я отчётливо понимаю, что дверь образцово-показательной гимназии сейчас как никогда стремится поскорее захлопнуться за моей спиной.