Две женщины - Мартина Коул Страница 5

Он понимал, что у них нет будущего. Шел 1960 год, и брак между негром и белой женщиной был практически невозможен. Но Джун дала ему то, чего он никак не ожидал встретить в холодном Лондоне. Она подарила ему минуты счастья. Работать в «Виктори» ему было нелегко. Он глотал оскорбления белых посетителей, которые делали вид, что шутят, принимал их деньги, но всегда чувствовал, что ходит по лезвию ножа. Огромный рост и физическая сила да прирожденная осторожность пока спасали его.

Джун теснила его к ступенькам крыльца, а свекровь вопила во весь голос, стараясь, чтобы все соседи услышали ее и выскочили на улицу.

Джун не выдержала и закричала:

– Заткнись, старая кошелка! Закрой пасть и убери отсюда свою задницу!

Повернувшись к любовнику, Джун опять стала умолять:

– Уходи, прошу тебя. Ты только все портишь. Он растерзает меня, когда узнает, что ты здесь был. Уходи, оставь меня в покое!

От волнения она охрипла. Джейкоб чувствовал, что все кончено, и у него упало сердце. Он проиграл битву, – да нет, он проиграл войну. Он посмотрел в ее изувеченное лицо:

– Ты дурочка, Джун. Я предлагаю тебе путь к спасению, я предлагаю тебе другую жизнь.

Джун вызывающе захохотала:

– У меня своя жизнь, Джейкоб, и на хрен мне ты и такие, как ты.

Она поняла, что ранила его, и уже ласковей закончила шепотом:

– Лучше давай все забудем, давай забудем.

Джейкоб хотел еще что-то сказать, но в этот момент свекровь выкинула проделку в своем духе, окатив их холодной водой из ведра. Айви добилась своего – соседи высыпали на улицу. Скоро появится ее сынок – вот тогда она покуражится на славу. Даже если Джун вышвырнет ее сейчас из дома, то будет где пристроиться в ожидании сыночка – любая из соседок с радостью позовет к себе и угостит чашечкой чая.

Джун, как разъяренная кошка, бросилась на свекровь:

– Ах ты, старая сука! Ты что делаешь?

Та побежала назад, в дом, Джун за ней. Невестка гоняла свекровь по тесной комнате, та же визжала от страха на потеху соседям, которые умирали со смеху. «Если старуха подохнет, всем станет только легче», – думала Джун. Девочки словно завороженные смотрели, как их мать отвешивала Айви звонкие оплеухи, а та в ответ пыталась вцепиться невестке в волосы.

– Потаскуха! Сынок размажет тебя по стенке, когда я ему все расскажу. Снюхалась с черномазым! Да ты хуже портовых девок, с любым ляжешь. Они на негров не бросаются – не то что ты!

Схватив свекровь за волосы, Джун проволокла ее по комнате и швырнула в кресло у телевизора.

– Он приличный человек! – закричала Джун. – Слишком даже хорош для таких, как я! Была бы я капельку поумней, убежала бы к нему, уж точно убежала бы. Но я знаю, что ни ты, ни твой мерзкий сын не дадите мне житья ни на минуту! Твой сынок все у меня отнял, все. Посмотри, как мы живем, в какой ужасной нищете! Поклонись себе в ножки, ведь это твоя работа, Айви! Славно ты воспитала своих сынков, ничего не скажешь! Дома шаром покати! Еще хуже, чем у тебя!

Измотанные от непрерывного крика и беготни, женщины на мгновение затихли. В комнате наступила тишина. Они враждебно смотрели друг на друга.

– Может, налить вам по чашечке чаю? – предложила Мод.

Джун рявкнула в ответ:

– Отвали, Моди! Мало тебе того, что ты тут сегодня увидела? Иди домой и займись своими детьми. Не переживай, все услышишь через стенку, как обычно.

– Я налью тебе чаю, мам, – тихо проговорила Сьюзен. Джун грустно посмотрела дочери в глаза.

– И капну туда виски, ладно? – добавила дочь. – Чтобы у тебя в голове прояснилось, хорошо?

Закрыв за Мод дверь, Сьюзен поставила на плиту чайник. Через пять минут она принесла две кружки горячего чая, одну – маме, другую – бабушке.

Обе женщины тяжело переживали скандал, но не желали сознаться в этом. Джоуи вот-вот вернется, и женщины его ждали. В каком он будет настроении? Никто не знал. Все зависело от его настроения. Вот он смеется, а через минуту – уже в ярости и начинается драка.

Стояла такая тишина, что было слышно, как тикают часы на кухне.