По - другому - Анна Евдо Страница 5

— Именно! С твоей поддержкой я в шаге от начала настоящей реализации наработанного. Как только я заключу договор с инвестором, мы с тобой будем в шоколаде с любой начинкой, которую пожелаешь.

Он обхватывает меня за плечи и держит на вытянутых руках, расписывая самые невероятные перспективы. Я заражаюсь его энтузиазмом и неуверенно улыбаюсь. Марк улыбается в ответ.

— Пожалуйста, Лиза, поддержи меня на этом последнем шаге. — Он слегка приседает, не выпуская меня, его лицо становится серьёзным, а взгляд очень внимательным. — За Ником решающее слово — и мы подпишем договор. Польсти его самолюбию, поощри его внимание. Подпусти. Оттолкни. Подразни.

Я застываю. Если слова Ника были пощёчиной, то Марк меня размазывает, не оставляя ни одного живого места. Я не могу вдохнуть, сглотнуть, моргнуть, просто пошевелиться. А он продолжает, набирая темп и увеличивая силу давления пальцев:

— Он зациклился на тебе. Я даже успел приревновать тебя к нему. Но я знаю, что ты моя, а флирт и заигрывания ничего не значат. Зато мы обеспечим себе будущее.

Я отмираю. Сбрасываю руки Марка с себя.

— И тебе плевать какой ценой?

Марк распрямляется.

— Давай не будем драматизировать. Мы взрослые люди. В этой жизни ничего никому не даётся просто так. Смотри на это, как на новый уровень доверия между нами.

Я сжимаю кулаки. Мне хочется разбить эти губы, которые я любила целовать.

— Это не уровень доверия, — я не узнаю собственный голос, сухой и тусклый. — Это уровень неуверенности и трусости. Как вы себе всё представляете? Ты отвозишь меня к нему и ждёшь в соседней комнате? Или он приезжает к нам, а ты задерживаешься на работе?

Марк раздражённо взмахивает рукой.

— Я не прошу тебя с ним спать. Просто прояви немного благосклонности или хотя бы закрой глаза на…

— Боже! — перебиваю я Марка. — Он лапал меня всё утро с твоего согласия, а я — наивная и восторженная, — выплёвываю два эпитета, как самые страшные оскорбления, — пыталась убедить себя, что это всего лишь случайность.

Мне не хватает воздуха, внутри растекается горечь.

— Спасибо, — я прижимаю ладонь к груди и отвешиваю полупоклон, — что не просишь напрямую переспать с ним. Благородный жест с твоей стороны. Только мы же взрослые люди, как ты сам говоришь. Полагаю, ты понимаешь, что половозрелому мужику мало просто погладить попу или потереться боком о привлекающую его женщину, тем более, если она его поощряет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Марк морщится, словно я заставляю его разжевать целый лимон.

— Это вклад в наше будущее. Дальше жизнь станет лучше и пойдёт своим чередом. И вообще, ты не ханжа и открыта экспериментам.

— Не путай открытость экспериментам с пошлостью и распущенностью, — меня начинает тошнить.

— А ты не строй из себя недотрогу, — Марк злится и больше не выбирает выражения. — Я же у тебя не первый. Что, закатить тебе по этому поводу истерику и допрос с пристрастием?

Я сжимаюсь внутренне. До Марка у меня был один парень. Мы с ним встречались на втором курсе. Он был очень основательным, что меня сначала подкупило, и очень скучным, что в итоге свело наши отношения на нет. А потом случился Марк, человек-фейерверк, в чьих взрывах я сейчас сгораю.

— Ты мог бы стать последним, — нам больше не о чем разговаривать, и я спускаюсь обратно на дорожку.

— Так я им и стану, — выпаливает Марк, пытаясь преградить мне путь.

Я обхожу его. Если он затронет меня, я его ударю. Он не предпринимает попытки меня коснуться. Видимо, думает, что разумнее всего дать мне время остыть. Он никогда ничего не решает в приступе гнева. Поэтому мы не ссорились и не ругались. При любой вспышке он предлагал разойтись, успокоиться и поговорить на холодную голову.

Я иду к выезду с территории. Телефон и ключи в кармане куртки. На ходу сдираю с себя дурацкую футболку-балахон и оставляю её на первой попавшейся скамейке. Я намеренно обхожу базу по дальнему кругу. Никого не хочу сейчас видеть. Сталкиваюсь с незнакомой парочкой, проскальзываю мимо и ускоряю шаг. Выхожу за ворота, углубляюсь в лес по подъездной грунтовке и через приложение вызываю такси. Связь скачет, но заказ принимается.

Я захожу за широкую сосну, прислоняюсь спиной к стволу и поднимаю голову вверх. Стою, скрытая деревом, и смотрю в высокое голубое небо через пушистую хвою. Слюна всё такая же горькая, но я хотя бы могу дышать. Стоит перевести взгляд вниз, как подкатывает нестерпимая тошнота. Через некоторое время затекает шея. Я растираю её, медленно отлипаю от сосны. Ноги желейные. Хочется лечь прямо здесь, закрыть глаза и отключиться.

Я заставляю себя выйти обратно на дорогу. Запоздало оглядываюсь проверить, не едет ли машина или не идёт ли кто-нибудь за мной. Пусто с обеих сторон. Я иду к трассе и неотрывно смотрю в телефон, где с задержкой обновляется продвижение назначенного по моему заказу автомобиля. Даже если сигнал потеряется, мы с водителем увидим друг друга.

Я начинаю различать мелькающие впереди силуэты машин на шоссе, когда белый автомобиль с фирменной символикой сворачивает в мою сторону. Я машу водителю. Он останавливается. Я сажусь боком на заднем сиденье такси, подтягиваю колени к груди, удерживая внутри разрастающийся шар, который меня душит и не даёт пролиться ни единой слезинке, от чего першит в горле и печёт в глазах. Как только я перестаю двигаться, мне становится совсем плохо. Физически я чувствую себя испачканной, а в душе… Душу как раз изнасиловали, лишив пресловутой наивности и разбив в мелкие острые осколки никчёмную восторженность.

Я смотрю невидящим взглядом в окно и, как заведённая, прогоняю одну и ту же мысль на повторе: «Насмешка судьбы — на природе мы встретились, решили пожениться и расстались. Круг замкнулся». Я вытесняю ею другие мысли, иначе они заставят шар в груди лопнуть и тогда от меня совсем ничего не останется.