Дороги любви - Лилия Подгайская Страница 5

Мальчик как раз заканчивал десятый класс и уже получил паспорт, что стало очень торжественным событием в их маленькой семье. И как-то вечером, после ужина, Лика заговорила о том, как им лучше всего провести лето, куда поехать отдохнуть.

Сын на мгновение отвел взгляд в сторону, и сердце женщины пронзила острая боль – она еще не забыла того последнего разговора с Николаем. Но Олежка уже смотрел прямо и твердо.

– Знаешь, мама, этим летом я не смогу отдыхать с тобой. Я поеду к отцу.

Это было подобно удару топора, которым палач безжалостно отсекает от тела положенную на плаху голову, – она читала о таком в книгах. Сердце на миг остановилось, мир вокруг потемнел и сжался, больно сдавливая ее со всех сторон.

– Это ведь нормально, – продолжал сын как ни в чем не бывало. – Он пригласил меня, и я хочу посмотреть, как он живет.

– Как ты нашел его? – только и смогла проговорить Лика, не узнавая своего голоса.

– Добрые люди помогли. – Сын по-прежнему оставался спокойным. – А потом интернет. Он многие проблемы может решить.

Лика не в силах была выдавить из себя ни слова. А если бы и могла, то это ничего не изменило бы. Бейся она сейчас в припадке, сын все равно переступит через нее и пойдет туда, куда наметил. Перед ней был Николай, молодой и по-юношески милый, но такой же до крайности эгоистичный и бесчувственный – осознание этого пришло подобно удару хлыста. Больно, но изменить ничего уже нельзя. Гены, с ними не поспоришь. И напрасно она думала, что это ее сын. Олежка – сын своего отца, один к одному.

– Отец уже прислал мне приглашение и помог оформить документы, то есть подсказал, как это сделать, и денег подбросил, – пояснил сын. – Он в Германии живет, недалеко от Мюнхена. Ты разве не знала?

Лика только покачала головой. Нет, она этого не знала. И то, что об этом узнал сын, стало для нее, как говорят, ударом ниже пояса.

О том, как прошло это лето, Лика помнила не очень отчетливо. Она что-то делала, куда-то ходила, даже попыталась отдохнуть. Но отдых не сложился, и она возвратилась домой. Она ждала. Ждала сына, который все эти годы был средоточием ее жизни.

Олежка вернулся в конце августа. Он очень изменился – окреп, стал шире в плечах, загорел и посвежел. И как-то сразу стал взрослым. Он взахлеб расхваливал жизнь Николая там, в далеком зарубежье.

– У отца новая жена, Анет, крутая баба, – рассказывал сын. – У нее большущая ферма. И чего там только нет! Одних бычков годовалых голов сто, не меньше. И парники, и выпасы.

Сын мечтательно прищурился.

«Ага, – подумала Лика, – значит, не только женщины продают себя за рубежом, мужики тоже успешно это делают».

– Отец там как сыр в масле катается, – продолжал Олег, – такой крепкий стал и красивый. Работает, конечно, но чтобы надрываться, это ни-ни. Ему ведь еще и для ночи силы нужны.

Сын улыбнулся взрослой, какой-то похабной улыбкой, и Лика поежилась.

Дальше все пошло, как ей показалось, по-старому. Но что-то все же изменилось. Сын прилежно учился, много времени проводил за компьютером и начал учить немецкий язык. Лика страдала и мучилась, но повлиять на ход событий уже не могла. Внешне сын был по-прежнему приветлив и ласков с матерью, но она чувствовала, знала, что Олег вынашивает планы, которые искалечат ее жизнь окончательно.

И не ошиблась.

Отшумел выпускной вечер в школе. Ее Олежка в новеньком, с иголочки костюме смотрелся великолепно. Таким сыном могла гордиться любая женщина.

Но наутро после праздничного бала он огорошил Лику заявлением:

– Через три недели я уезжаю на ПМЖ в Германию, к отцу, мама. Документы уже готовы, билет тоже есть. Остались кое-какие формальности – и все.

– Но разве для этого не нужно мое согласие? – удивилась пришибленная известием женщина. – Ты ведь и мой сын, не только его. И это я тебя вырастила, не он.

– Все верно, мамочка, и я люблю тебя. – Сын улыбнулся. – Но я уже взрослый, не забывай, и имею право сам выбирать свою судьбу.

Он прошелся по комнате и остановился перед отвергаемой им матерью, которая сидела на стуле и растерянно смотрела на него.

– Ну подумай сама, мама, что ты можешь дать мне здесь? – принялся он растолковывать ей, как малому ребенку. – А там у меня шикарные перспективы. Отец говорит, что я понравился Анет и она готова принять меня. А поскольку ни родных детей, ни племянников у нее нет, я могу со временем унаследовать эту ферму. Представляешь? Это же грандиозно!

Он снова взглянул на не осознавшую еще всей полноты его удачи мать и добавил:

– Я думал, ты порадуешься за меня, а ты…

И он безнадежно махнул рукой.

– Но ты же мой сын, мой единственный мальчик, которого я вынянчила и вырастила, которому отдала всю свою любовь… тебе одному, – проговорила женщина с такой болью в голосе, что это не могло оставить равнодушным никого. – И я не могу потерять тебя.

Олег на мгновение смутился, но быстро пришел в себя.

– А ты и не теряешь меня, – сказал он, – я буду писать тебе.

Ситуация повторялась. Говорить больше было не о чем. И Олег уехал к отцу.

5

Вся последующая жизнь Лики окрасилась в черные тона. Ее ничто не радовало. Она, казалось, очерствела и ожесточилась душой. И впервые узнала, что такое ненависть.

Да, она возненавидела эту незнакомую женщину, которая забрала у нее сына. Заманила его призрачным богатством и превратила в батрака. Лика была уверена, что ее мальчик работает там не покладая рук. Он ведь совсем не ленив и многое умеет. У него ловкие руки и хорошая голова. Другого варианта она не представляла. Такая, как эта богачка, благотворительностью заниматься не станет. То, что ненавистная Анет завладела ее бывшим мужем, Лике было глубоко безразлично. Но сын… Сын – это совсем другое дело.

Однако оказалось, что всей горькой чаши, преподнесенной ей судьбой, Лика еще не испила.

Олежка, как и обещал, писал ей. Письма были нечастыми и не давали даже искорки тепла, которого так жаждала ее душа. Сын по-деловому описывал свои достижения на чужой ферме, радовался собственным успехам, но совсем ничего не писал о своих чувствах к ней. Он явно не скучал по матери.

А потом пришло письмо, которое окончательно добило ее.

«Я все больше чувствую себя здесь своим, мама, – писал Олег. – Работники относятся ко мне с уважением, как к молодому хозяину. А Анет сказала, что я заменил ей сына, которого она много лет назад потеряла. И она готова сделать меня своим официальным наследником. Но для этого я должен признать ее своей матерью. Таково ее требование, и я его понимаю. Так что прости, мама, последний раз я говорю тебе это слово. Отныне я сын другой женщины. Поэтому писать тебе больше не буду, Анет против. Прощай. И прости меня, если сможешь».

Строки из письма еще долго стояли у Лики перед глазами, разрывая ей сердце, как злобный хищник своей большой когтистой лапой. Все мысли ушли из головы. Остались только пугающая пустота и боль. Жуткая давящая боль, от которой некуда убежать, негде спрятаться.