Свидание у озера Мичиган - Сара М. Андерсон Страница 5

Все теперь ее. Подержанный седан. Огромные счета из клиники. Счета за похороны. Сожаления и угрызения совести.

Ребенок.

Смерть – это ужасно, это все знают. Но никто не предупреждал Джинни, что смерть настолько сложна. И разорительна. Кто знал, что на ней вдруг повиснет столько долгов?

Это не считая Мелиссы. Девочке было всего несколько дней. Как несправедливо, что она никогда не увидит свою мать. Как несправедливо, что семья, о которой Николь столько мечтала…

Джинни потерла лицо. Мелисса не виновата, что роды были сложными, что у Николь образовался тромб, который не заметили. Джинни догадывалась, что ей нужно подать в суд на больницу. Это же девятнадцатый век, сегодня женщины не умирают родами. Но Джинни даже представить себе не могла, что ей придется сейчас заниматься еще и иском.

Она и с текущими проблемами не знала, как справиться.

Она посмотрела на небо, надеясь увидеть падающую звезду и загадать желание. Но это Чикаго. Огни города засвечивали небо, и ни одной звезды она не смогла найти в белесой дымке.

Она бы хотела вернуться на работу и готовить идеальный «Манхэттен» для идеального доктора Роберта Уайетта, благодаря экстравагантным привычкам которого у нее водились кое-какие деньги. Сто баксов каждый вечер, пять вечеров в неделю, почти три года – доктор Уайетт позволял Джинни не задумываться о деньгах.

Но теперь, когда у нее был ребенок и куча счетов, ей, кажется, придется думать только о деньгах.

Ей повезет, если за ней оставят ее место в «Трентоне», но она даже не знает, когда сможет туда вернуться. Джулиан подождет еще неделю, максимум две, но Джинни понимала, что он не сможет ждать ее два месяца. А поискав в Интернете, Джинни нашла только ясли, куда брали младенцев не младше полутора месяцев, а цена была настолько запредельной, что ей ничего не оставалось, кроме как рассмеяться и закрыть браузер. Если она собирается отдать Мелиссу в ясли, когда та подрастет, то ей нужна куча денег. А денег не было. Даже если она подаст в суд на больницу, продаст дом и даже раздолбанный седан – это все займет много времени.

В белесом небе промелькнула какая-то вспышка. Вероятно, это был просто самолет, но она не могла рисковать. Она закрыла глаза и быстро прошептала: «Звездочка, звездочка, я хочу…»

Она хотела, чтобы ее сестра была жива, но это невозможно. А желание надо было загадывать быстро.

– Мне нужна помощь, – прошептала Джинни в отчаянии.

Финансовая помощь, помощь с ребенком, эмоциональная поддержка, она не успела бы все это сказать, но все это было ей нужно.

В доме заплакала Мелисса. Джинни уронила голову на руки. Ей нужно было еще немного подумать, но…

Мелисса плакала почти все время.

Это так и должно быть? Или у нее что-то болит? Или она плачет, потому что мамы нет рядом? Что делать? Звонить в скорую помощь? Звонить педиатру в госпиталь, где рожала Николь? Было почти десять вечера. Если кто-нибудь и ответит, они наверняка предложат ей вызывать скорую.

Джинни совсем ничего не знала о грудных детях, разве что то, что успела прочитать в Интернете. Она даже не была уверена, что подгузники правильно надевает.

– Пожалуйста, – прошептала она, но крики Мелиссы стали только громче.

Джинни уговаривала себя встать и идти в дом, но у нее не было сил. Она еще только секундочку посидит и пойдет…

В тишине переулка раздался шорох шин, затем звук захлопнувшейся двери. Джинни оглянулась. Не по-здешнему роскошный автомобиль остановился на углу. Невысокий человек в форменном пиджаке открыл заднюю дверь, и из машины вышел мужчина.

Не просто мужчина.

Доктор Роберт Уайетт. Ее любимый клиент. Джинни застыла на месте, с раскрытым ртом глядя, как он быстро идет к ее дому.

– С вами все в порядке? – Это был даже не вопрос, а требование ответа.

Доктор Уайетт подошел к ней вплотную и навис над ней, заслоняя беззвездное небо. Джинни пришлось запрокинуть голову.

– Что вы здесь делаете?

Но первая ее мысль была о том, что она сидит перед ним потная, немытая-нечасаная, и вся ее рубашка в пятнах, о происхождении которых лучше не вспоминать.

Его не должно тут быть.

Но он был.

– С вами все в порядке? – повторил он.

Джинни вскочила на ноги.

– Д-да… – соврала она от растерянности. А что она должна была сказать?

Доктор Уайетт нахмурился.

– Если все хорошо, то почему вы не на работе?

– А почему вы-то здесь?

– Вы обещали, что вернетесь сегодня, но не вернулись. Я думаю, что у вас проблемы, и если вы мне их назовете, я попробую их решить.

Джинни захлопала глазами. Это звезда сработала?

– Не думаю, что это возможно.

– Все возможно! – отрезал доктор Уайетт. Он поднялся на одну ступеньку и снова навис над ней. – Я хочу, чтобы вы вернулись на работу, мне нужно…

Она машинально уперлась ему рукой в грудь, не давая подойти ближе. Это была ошибка. Она чувствовала, как напряглись мышцы под ее ладонью. Она чувствовала тепло его тела сквозь ткань рубашки…

Мелисса все еще кричала.

– Ой, ребенок! – вскрикнула Джинни и кинулась в дом.

Сколько времени они с Робертом простояли на крыльце? Несколько секунд? Несколько минут? Четверть часа? Все это время Мелисса была одна.

К тому времени, когда Джинни вернулась в комнату, личико девочки было совсем красным, тельце напряжено, и она беспокойно поводила ручками. Это нормально? Или нет? Или что?

– Ну, прости, прости меня!

Джинни сама чуть не плакала от жалости, бессилия и чувства вины. Она подняла ребенка, стараясь придерживать его головку так, как показывала медсестра. Наверное, она держала неправильно, потому что Мелисса заплакала еще сильнее.

– Прости меня, милая, прости! Что с тобой, маленькая?

Девочка надрывалась в плаче, и Джинни тоже разревелась.

– Так, – раздался за ее спиной низкий голос, и кто-то забрал ребенка из ее рук. – Разрешите.

Джинни не понимала, что происходит.

Доктор Роберт Уайетт, звезда медицины и миллиардер, входящий в пятерку самых желанных холостяков Чикаго, человек холодный и сдержанный, взял на руки ее девочку и положил ее на пеленальный столик.

– Что у нас тут?

– Что… – Джинни несколько раз моргнула, не веря своим глазам.

Вместо ответа Роберт достал свой телефон.

– Реджинальд? Принесите мою сумку.

– Что вы делаете?

– Сколько ей? Восемь дней?

– Девять. Это дочь моей сестры, она родила в тот же вечер, когда мы с вами виделись в последний раз.