Остановите музыку - Екатерина Риз Страница 49

— Мама, я не буду ей звонить!

— Почему?

— Потому что. У неё есть сын, вот пусть он ей и звонит!

— А ты что, чужая, что ли? Пашка бесстыдник, пропал, и ты молчишь. Ничего странного, что Люся обеспокоена.

— Передай ей, что у нас всё в порядке. Кстати, она и сама могла бы позвонить, поинтересоваться, как единственная внучка поживает. А не только о сыночке беспокоиться, — добавила она раздражённее и тише.

— Ну, ты же знаешь Люсю, она человек сдержанный…

— Конечно! Я знаю тётю Люсю. И Пашку знаю, и тебя, и, вообще, всех вокруг! Только почему-то на меня всем наплевать. Главное, чтобы я всех вокруг знала! А меня кто-нибудь хоть раз спросил о моих проблемах? Вот та же Люся? Никому не интересно, что я, как рыба об лёд бьюсь, не знаю, что ещё сделать, чтобы Арину приняли на подготовительные курсы в художественную гимназию. Никто не спросил, чем мне помочь и сколько это, вообще, стоить будет. Хочешь, скажу тебе, что тётя Люся подарила внучке на день рождения? Две пары колготок.

— Нина, успокойся.

Она выдохнула и закрыла глаза.

— Прости, мам.

— Всё плохо?

— Да нет. Просто у меня плохое настроение.

— Когда Паша вернётся?

— Понятия не имею.

— Это как-то странно. Если он не приезжает, вы должны перебраться к нему.

Нина помедлила с ответом, после чего осторожно проговорила:

— А если я не хочу?

— Что значит, не хочу? Это вы должны были обсудить прежде, чем он согласился на работу.

— У всех свои проблемы, мама, — проговорила Нина устало, и принялась прощаться. Телефон в карман сунула и прошла в комнату, присела на корточки перед низким детским столом, за которым дочка рисовала. — Малыш, я испортила кашу. Может, позавтракаем в кафе? А потом в парке погуляем. Я закажу тебе блины со сгущенкой, идёт?

Оказавшись на людях, неожиданно стало легче. Нина отстранённо наблюдала за людьми, пила свежесваренный кофе и улыбалась дочке, радуясь, что та ест с аппетитом. Ариша тоже была молчалива и как бы недосягаема этим утром, скорее всего, слышала, что она говорила на повышенных тонах по телефону, и расстроилась. Неконтролируемые эмоции заставляли её нервничать и замыкаться в себе, Нина после каждого подобного инцидента клялась себе, что будет сдерживаться, но получалось не всегда, и тогда она чувствовала себя виноватой перед дочкой. Психотерапевт просил не корить себя, ведь невозможно всегда пребывать в хорошем настроении, себя контролировать, а уж тем более не удастся оградить Арину от внешнего мира и чужих эмоций, её нужно научить с этим жить, а иногда просто смиряться, и с последствиями в том числе.

Из кафе отправились в центральный парк. Детская площадка располагалась прямо у выхода, и, устроившись на лавочке, Нина часто кидала взгляд на дорогу, заскучав уже на второй странице журнала. Арина не была подвижным ребёнком, не лазила по детскому городку, не каталась с горки и даже к качелям подходить опасалась. Обошла площадку по кругу, с настороженностью приглядываясь к другим детям, которые носились вокруг и оглашали округу радостными криками, а когда выбрала себе местечко поспокойнее, села и открыла блокнот. Нина засмотрелась на неё, ощутив в душе невероятную теплоту. Видела, как Ариша смахивает со лба тёмную чёлку, опускает ниже голову, когда мимо неё с визгом пронеслись двое мальчишек, а её рука в это время делает быстрые и четкие движения, водя карандашом по листу бумаги. Ветер трепал её волосы, загнул край листа, и она придержала его рукой, а потом потёрла нос ладошкой. Нина улыбнулась. Пусть кто-нибудь попробует сказать, что у неё не самый замечательный ребёнок на свете!

На проспекте засигналили, Нина кинула в ту сторону взгляд, не из любопытства, просто машинально, и застыла, увидев Шохина. Тот направлялся к ней, перешёл через дорогу, и взгляд его был удивлённым. Ему безумно шёл костюм, один из его дорогущих костюмов-троек, и люди, простые прохожие, оборачивались ему вслед, не все, а самые беспардонные, а он небрежно махнул рукой Ване, чтобы тот остался у машины. И он ей улыбался! Нина затравленно огляделась, посмотрела на дочку, а сама никак не могла придумать, какую линию поведения ей выбрать. Сидит на лавочке в парке, у детской площадки, с журналом в руках, похожая на десяток других мамочек по соседству, просто одетая и даже некрашеная в честь плохого утреннего настроения. Она совершенно не готова к встрече с Костей. Тем более сейчас, тем более здесь… Тем более, когда на них обращают внимание. Точнее, на него. Шохин кинул взгляд на детскую площадку, на беснующихся детей, на лице мелькнуло неподдельное недоумение, но Нине продолжал улыбаться.

— Ты что здесь делаешь?

Она беспомощно развела руками, при этом от волнения едва не выронив журнал. Подхватила его и прижала к груди. Поднялась, хотя была не в силах смотреть Косте в лицо.

— Да так, гуляю. А ты?

Он кивнул на здание через дорогу, на первом этаже которого находился крутой ресторан.

— У меня встреча была. Вышел, огляделся, и вдруг ты. — Он руку протянул, обнял её за талию и ненавязчиво притянул к себе. Спорить Нина не стала, попросту поостереглась, и кинула беспокойный взгляд через плечо, на Арину. Дочка сидела на прежнем месте, но не рисовала, а оглядывалась, чем-то заинтересовавшись. — Тебе здесь не шумно?

— Немного. — Машинально прикоснулась к его галстуку, зачем-то рукой по нему провела. — Ты не звонил, и я… Решила, что ты занят.

— Занят. Но время для тебя найду. Выпьем кофе? — Мимо них пронёсся подросток на скейте, они посторонились, и Нина заметила, что Костя неодобрительно глянул ему вслед. — Пойдём, я найду для нас место потише.

Нина смотрела на него в панике, Костя её за собой тянул, а она не двигалась, пытаясь понять, что же делать. Шохин обернулся на неё, посмотрел непонимающе.

— Что?

Она глаза опустила.

— Костя… — нервно улыбнулась. — Не ожидала тебя здесь встретить, если честно.

— И я не ожидал.

Нина снова оглянулась на дочку, а когда повернулась к Шохину, поняла, что тот пытался проследить за её взглядом. Руки опустились.

— Я здесь с дочкой гуляю.

Он вскинул на неё пронзительный взгляд. Смотрел и молчал. А Нина указала на Аришу.

— Вон она, с альбомом.

Костя молчал, как показалось Нине, целую вечность. И смотрел не на неё, а на Арину. А потом строгим голосом спросил:

— Почему ты мне не сказала?

На этот вопрос ответить было трудно. Сделала шаг к нему, рисковала, но не могла избавиться от ощущения, что их подслушивают.

— Не знаю, — честно призналась она. — Я хотела… и не хотела. В общем, я не могла решить. Я не знала, хочешь ли ты это знать… Должна ли я, вообще, говорить с тобой о таких вещах.

Судя по его лицу, ему было, что ей сказать. Сверлил её своим фирменным арктическим взглядом, и Нине хотелось сквозь землю провалиться. А он ещё так серьёзно кивнул.