Негаданное счастье - Наталья Лукьянова Страница 49

Геннадий Николаевич не повел ее на центральную площадь, они первым делом отправились в старый город и скоро из современной европейской суеты попали в сказочную атмосферу лабиринта средневековых тупиков. Это было не похоже ни на что. Такого в центре точно не увидишь. Здесь даже запах был особенный, из маленьких кафе тянуло удивительно знакомым шашлычным запахом жареной баранины.

– Как у нас на юге, только декорации другие, стиль готический, а так – закрой глаза, и будет полная иллюзия, что мы на Кавказе, – изумленно проговорила Виктория Михайловна и смешно сморщила нос.

– Все правильно, в этом районе живут в основном старики, бедняки и иммигранты. Район-то не парадный, рабочий. Докеры, рыбаки здесь истинные хозяева. Рабочая прослойка основательно разбавлена иммигрантской смесью выходцев с Филиппин и из Пакистана. Так что ничего удивительного, что пахнет бараниной, – улыбнулся Балканский.

Виктория Михайловна после первых дней пребывания в Испании уяснила для себя, что в этой солнечной стране никто не работает не только в часы сиесты. Для нее было великой тайной, чем, собственно, государство живет, и живет при этом совсем неплохо. На часах около шести часов вечера, а улицы полны праздного народа. И это в рабочем районе. Женщины всех возрастов, ребятня, старики вынесли из квартир, кажется, все имеющиеся стулья и сидят себе вольготно, подпирая стены жилищ, как будто это занятие – самое важное в их жизни. В маленьком открытом кафе компания мужчин азартно играет в карты, рядом пристроились доминошники. Вокруг роятся стайки сочувствующих советников. На узких улочках-катакомбах полно велосипедистов и молодежи на роликах. У фонтанчиков самозабвенно целуются влюбленные пары. Тут же довольно лениво, но уверенно фланируют жрицы любви и довольно подозрительные личности. Никто никому не мешает, броуновское движение молодых нисколько не раздражает развалившихся на стульях матрон и стариков. Они изредка перекидываются словечками, но без всякого осуждения и нервной истерии.

– Нравится? – с гордостью спросил Геннадий Николаевич, как будто он самолично, собственной волей и фантазией, создал эту многоликую, яркую картину.

– Очень, – искренне ответила Виктория Михайловна.

– Это еще только начало, скоро я вас познакомлю со старинными испанскими традициями. Такое в фешенебельных ресторанах сейчас редко встретишь. А здесь я знаю одно заведение, где все происходит, как много веков назад. По крайней мере, мне так кажется. Называется это чудо поррон. – Слово прозвучало как пароль, открывающий дверь в сказку.

– Поррон, – завороженно повторила Виктория Михайловна.

– Но сначала побродим по центру, вы еще не устали? Что ж, прекрасно, вы отличная спутница, я в вас не ошибся. Может, перекусим немного? – В голосе Геннадия Николаевича не было никакого подвоха. Это было самое обыкновенное предложение.

Виктория Михайловна вспомнила завтрак и почувствовала неловкость.

– Я не голодна, – соврала она без зазрения совести. Хорошо, что Балканский не заметил румянца, который мгновенно покрыл ее щеки. Вот до чего дошла. До вранья.

– Ну что ж, тогда вперед? – спросил Балканский и уверенным жестом взял Викторию Михайловну за руку.

– Вперед, – обомлев от этого невинного жеста, пролепетала бедная женщина.

Как молодые влюбленные, держась за руки, они шли по узким улочкам, пока не достигли границ нового города.

– Прошу любить и жаловать. Туристическая Мекка всех путешественников – знаменитый променад Рамбла у ваших ног, – торжественно и шутливо отрапортовал Геннадий Николаевич, не отпуская при этом руку женщины. Виктории Михайловне было и радостно, и страшновато. Голова кружилась от впечатлений и состояния щенячьего восторга. Вырвать свою руку из твердой ладони Балканского было неприлично, человек мог не понять ее дерганий и обидеться. Ей этого хотелось меньше всего. И в то же время чувствовать его пальцы она была не в состоянии. От них бил парализующий заряд такой мощности, что скоро у нее не осталось сил передвигать ноги. Смешно сказать, нынче даже пятиклассницы не млеют от подобных мелочей, а она, взрослая женщина, мать двоих детей, повела себя непозволительно глупо, или, точнее, по-идиотски. Лишь бы Балканский не понял ее состояния, а то она сгорит со стыда или утопится в море.

А между тем, не замечая отчаяния женщины, вокруг бурлила, пела и плясала удивительная и поразительная Барселона. Хорошо, что ситуация разрешилась естественным и вполне невинным образом. Геннадий Николаевич решил запечатлеть госпожу Плотникову на фоне городского фонтана. Виктория Михайловна, наконец, обрела способность дышать и соображать. Она даже попыталась изобразить счастливую улыбку непослушными губами. Хорошая получится фотография. Будет называться «Гримаса пожилой женщины у фонтана».

А вокруг творилось невообразимое. На каждом шагу, куда ни бросишь взгляд, артисты всех мастей и жанров выступали с оригинальными представлениями. Уличные музыканты, мимы, танцоры. Не город – сплошной праздник жизни. Уличных цветочных лотков было такое количество, что непонятно, каким образом хозяева умудрялись не разориться при такой жесткой конкуренции. Город великих мореплавателей превратился в огромный многоликий театр, в котором любой зевака мог почувствовать себя героем действа. Именно так себя и ощущала Виктория Михайловна, оперной, чуть подуставшей дивой на сцене, декорации для которой создал гениальный художник. Они долго бродили по городу, потом вышли на набережную.

Довольные, но уставшие путешественники решили, что на сегодня впечатлений достаточно. Наступил вечер, пора было немного подкрепиться. Это можно было сделать в любом кафе, на набережной их было великое множество. Но у Геннадия Николаевича имелась своя четкая программа. И отступать от намеченного плана он не собирался. Виктория Михайловна безропотно следовала за своим спутником и мысленно прикидывала, когда она попадет домой. Сейчас они поужинают и отправятся в обратный путь. Да, Алексу придется долго ждать возвращения дорогой гостьи. Наконец Геннадий Николаевич сделал выбор. Честно говоря, Виктории Михайловне было непонятно, почему он предпочел это заведение другим. Кафе как кафе. Она даже испытала легкое разочарование. Виктории Михайловне почему-то казалось, что Балканский пригласит ее в какой-нибудь фешенебельный ресторан.

Заказ, с согласия Виктории Михайловны, Балканский сделал сам. Кроме паэльи, с которой Виктория Михайловна была уже знакома и особого восторга от этого знакомства, помнится, не испытала, на стол поставили огромный стеклянный сосуд очень странной конфигурации. У него было два горлышка – одно широкое, посередине, как и положено, второе – узкое, сбоку! Примерно под углом в сорок пять градусов. Понять назначение причудливой конструкции без дополнительных объяснений было невозможно. Но когда Геннадий Николаевич, потирая ладони, сообщил, что внутри вино, Виктория Михайловна притихла. Она, конечно, привыкла за время пребывания в Испании к тому, что вино здесь принято подавать не бокалами, а бутылками. Но это произведение винодельческой мысли побило все рекорды по своим габаритам и оригинальности исполнения.

– Вот это и называется поррон. Кстати, дорогая Виктория Михайловна, паэлью я заказал не зря. Здесь ее готовят виртуозно, по старинным рецептам, без всяких современных новшеств. Надеюсь, вам понравится.