Любовь, или Кошка на окошке - Алина Кускова Страница 49

— Представился?! Евгений?

— Ага. Иваном зовут. Какая тебе разница?

— Разницы никакой, раз он не позвонил. Может быть, действительно перестать изображать из себя дуру, поумнеть и выйти замуж за Костромина?!

— Я бы на твоем месте давно бы так сделала! — отчеканила Зоя.

Он позвонил в тот же вечер. Трубку снял отец и, подозрительно глядя на дочь, передал ей.

— Женя, — сказал Женя, — ты оставила здесь свой паспорт.

— Паспорт?! — обомлела Женька. — И ты только сейчас звонишь? А если бы меня без документов забрали бы в каталажку?!

— Во-первых, я недавно о нем узнал, во-вторых, я же позвонил. И в-третьих, Матильда вернулась.

— Матильда вернулась! — обрадовалась Женька. — Как она там? Ты ее не забываешь кормить? Как я по ней соскучилась!

— Ты приедешь за паспортом? Я, конечно, мог бы и сам тебе его привезти…

— Нет, не нужно. Я хочу потискать Мотьку. Если только…

— Если что?

— Если только у вас не появилась новая квартирантка.

— Не появилась, — отчеканил Женя.

Он умолчал о том, что поставил Ольгу Геральдовну перед выбором: или он, или новая девица с улицы. Бабуля, разумеется, выбрала его.

— Хорошо, тогда я завтра приеду.

— Мы будем ждать.

Женька возвращалась в квартиру Романовских с тяжелым сердцем. Ей там так нравилось! Но она решила, что ничем не покажет своего настроения. Пусть не думают, что она упала ниже плинтуса. Мир еще услышит о Евгении Жуковой! Ей от них ничего не надо, она только заберет свой паспорт и погладит Мотьку.

— Привет, — сказал Женьке Женя, и в его глазах заиграли смешинки.

«И чего радуется, — тоскливо подумала Женька, — сейчас посижу полчаса и уйду».

— Добрый вечер, — чинно и благородно Женька прошествовала в открытую дверь, и ей тут же под ноги бросилась кошка. — Мотька! — Она присела и взяла кошку на руки. — Как же я по тебе соскучилась!

— Мы тоже по тебе очень скучали.

— Ой ли, — хмыкнула Женька. — Ольга Геральдовна наверняка быстро нашла мне замену.

— В твоей комнате больше никто не будет жить.

— Раз ушла, так ушла, понятно…

Она хотела сказать, что обиделась на то, что он ее не удержал. Но слезы подступили к глазам, готовые вылиться бурным потоком. А этого допустить гордая Женька никак не могла. Ушла на кухню, села там и принялась возиться с Мотькой. Только потом заметила, что на кухне переставлена мебель, что там чистота и необыкновенный порядок. Неужели он все сделал сам? Может быть, вернуться? Но к чему ей эта боль?

— Да, Стелла, — донеслось до нее из коридора. — Когда прилетаешь? Конечно, встречу… обязательно заеду… Разумеется, с подарком! Только ненадолго…

— Где мой паспорт?! — Женька выскочила к нему в коридор.

— Ты чего такая? — нахмурился Евгений, закончив разговор.

— Я обычная! Отдай паспорт, я спешу на работу. Мне некогда тут со всякими время терять!

— Ах, так я всякий?!

Евгений протянул ей документ и больше не сказал ни слова.

Женька пулей вылетела из квартиры, где из милых существ оставалась одна кошка. Вот с Мотькой ей расставаться снова было тяжело! А не с этим предателем!

С другой стороны, рассуждала Женька, идя по улице, он ей ничего не обещал, значит, ничего не должен. И она ему ничего не должна! И почему бы ей не позвонить Костромину? Раз Романовский со своей первой любовью остался в таких трепетных отношениях! Так и она свою оживит!

Лучше бы Женька Жукова не возвращалась туда, где уже однажды наступила на грабли.

— Что случилось? — встретила ее в офисе Колокольцева. — Ты сама на себя не похожа. А сегодня нужно будет одной из нас идти к генеральному на совещание.

— Сходи ты, пожалуйста, Зой, — попросила Женька. — У меня голова болит.

— Схожу с удовольствием, — кивнула та. — У меня с главным инженером завязываются романтичные отношения. Он тоже там будет. Прикинь, он сказал, что я хорошая, но поверхностная и ветреная!

— А ты что ответила? — обомлела Женька. Она никогда б не решилась сказать правду приятельнице.

— Я тут подумала, — сморщила лоб Зоя, — действительно, так и есть. Но это потому, что мне не мои мужики попадались. А Серегин мой. С ним мне хочется быть лучше, чем я есть на самом деле. С ним мне хочется меняться! Жень, как ты думаешь, что это такое со мной?

— Это любовь, Зой. Это точно любовь.

— Любовь? Я не привыкла любить. Мне нужно, чтобы меня любили, обо мне заботились.

— Но ты же меняешься, — напомнила Женя.

— Меняюсь. И чувствую себя намного лучше. Это ведь правда, что я хорошая?

— Ты хорошая, — улыбнулась Женька.

И, как назло, вспомнила, что именно такие слова говорил он о Стелле.

А Колокольцева и впрямь поменялась. Стала уверенной, обстоятельной, более женственной, доброй и даже отзывчивой. Словно внутри ее появился свет, осветивший находившихся с нею рядом сотрудников.

А в Женьке клокотала ненависть к Евгению, ревность и злость. Она решила больше общаться с Зоей, чтобы справиться со своим негативом.

Они подружились. Женька была рада, что у нее наконец-то появилась подруга. Это неправда, что горбатого только могила исправит. Горбатого исправит любовь, и тогда у него на спине расправятся крылья — те, что раньше были сложены горбом. И он начнет летать! Совсем как Зоя.

Прошел целый месяц. Женька уже ничего больше не ждала. И от планов завести себе мужа тоже отказалась. К чему ей чужой человек в доме? Хватало родителей, которые не понимали, что с дочкой происходит, и требовали, чтобы Женька проверила свое здоровье. Объяснять же им, что была больна душа, она не хотела.

Как-то они с Зоей вместе пошли с работы до метро. Обычно Колокольцеву подвозил жених — главный инженер Серегин, но в тот вечер он задержался дольше обычного. Шли, болтали ни о чем и обо всем сразу, подошли к подземке. И там Женьку ждал сюрприз.

Гавриил — который тоже изменился!

Вместо тощего переростка он превратился в импозантного мужчину, который вышел навстречу Женьке.

— Привет, — сказал он, — нужно поговорить.

— Какие у тебя кавалеры, — подмигнула ей Зоя. — Ну, я побежала!

— Привет, — вздохнула Женька. — Как дела?

— Отлично. Мы с Любашей купили машину в кредит. — Он кивнул в сторону красного автомобиля. — Собираемся проехать по всей Европе! Мир посмотреть. А то застряли в четырех стенах.

— Здорово.

— А почему так вяло радуешься? Впрочем, молчи. Можешь не говорить. Он тоже страдает.