Безоглядная страсть - Марша Кэнхем Страница 49

В бою под Фалкирком якобитами было взято в плен около трех тысяч солдат противника. Вдвое больше англичан осталось на поле боя убитыми или тяжелоранеными. Потери же якобитов едва ли составляли восемьдесят человек. Но погода ухудшалась, армия Хоули слишком спешила вернуться в Эдинбург, и командиры принца сочли своим долгом предупредить его высочество, что торжествовать полную победу, увы, преждевременно.

Лорд Джордж пытался убедить принца преследовать англичан, но Чарльз, прислушавшись вместо этого к совету О'Салливана, решил попытаться взять крепость Стерлинг, находившуюся под осадой с тех пор, как якобиты покинули Глазго, полагая, что эта победа придаст ему больший вес, чем преследование и без того полуразбитой армии. После блестящей победы под Фалкирком, заявил принц, неплохо было бы выбить англичан и из Стерлинга и Перта, таким образом закрепив за собой всю равнинную территорию к югу от Грампианских гор.

Лорд Джордж переубеждал его как мог, но принц был непреклонен, и все, что оставалось лорду, — это давать выход своему раздражению где-нибудь в уединении или глушить его вином. В отличие от Чарльза и его советника-ирландца лорд Джордж понимал, что на равнинах Стюарты не пользовались особой любовью. А на то, чтобы взять неприступный Стерлинг, понадобятся недели, которые следовало употребить на укрепление в горных областях Шотландии, жители которых гораздо больше сочувствовали принцу. К тому же извилистые горные хребты, изрезанные озерами, вряд ли вдохновили бы англичан зимой — они наверняка отложили бы преследование противника до весны. А якобиты тем временем успели бы собраться с силами, подтянуть резервы…

Что же до Энни, то она была крайне разочарована, узнав, что должна развернуться и идти обратно в Инвернессшир. Но в то же время она не могла сказать, что перспектива возвращения домой во главе многотысячной армии, чтобы свергнуть лорда Лудуна и вернуть столицу принцу, не согревает ее душу…

У других же вождей кланов, как, скажем, у Лохела или Макдональдов, были свои причины вернуться в горы. За время их отсутствия англичане укрепили позиции в фортах Уильям и Огастес, расставив повсюду свои гарнизоны. Для Камеронов или Макдональдов это были фамильные земли, и, разумеется, они горели желанием освободить их от непрошеных гостей. Многие фермеры не были дома с прошлого июля, и им хотелось проведать свои семьи хотя бы для того, чтобы удостовериться, что их жены и дети за это время не умерли от голода. За зимой последует весна, и фермеры в первую очередь начнут думать о том, что поля нужно обрабатывать, чтобы не остаться без урожая.

В этом как раз и была главная сложность с армией, состоявшей в основном из фермеров и пастухов. Да, в храбрости, в верности принцу им не откажешь, но без земли и домов им просто не за что было бороться. Вожди кланов в любом случае оставили бы за собой свои замки, по-прежнему собирали бы с фермеров все ту же ренту, и, если бы заброшенность полей и отразилась как-нибудь на их благосостоянии, то это выразилось бы разве что в недостатке свежего пива из-за недорода ячменя. Фермерам же, не выплатившим ренту лендлордам, грозили сожжение их домов и конфискация земли.

У Чарльза в последнее время часто менялось настроение. Он то нервничал, то, напротив, радовался приступам хандры. Он запретил лорду Джорджу преследовать англичан далее, чем до Линлитгоу, но, узнав, что Хоули удалось бежать в Эдинбург, пришел в ярость и выплеснул весь свой гнев на голову Мюррея. Хуже того, в последний день января до лагеря якобитов дошла весть о том, что Камберленд покинул Лондон и перебросил свои войска в Эдинбург в рекордно короткое время. Камберленд вел с собой подкрепление из кавалерии и инфантерии, а также целую подводу орудий взамен брошенных под Фалкирком. Последние, кстати, были подобраны шотландцами, им потребовалась целая неделя, чтобы как следует разместить их вокруг крепости Стерлинг, но, как оказалось, лишь для того, чтобы огонь с крепостных стен уничтожил их в одночасье.

Лорд Джордж, потеряв последнее терпение, приказал наконец снять бессмысленную осаду неприступной крепости, а последние пушки, чтобы не тащить с собой такую тяжесть, от которой больше неудобств, чем пользы, докатили до ближайшего обрыва и сбросили в озеро.

От обеих новостей — о приближении Камберленда и об отказе от Стерлинга — принц был далеко не в восторге. Обрушившись с гневной речью на лорда Джорджа, он назвал его предателем и трусом. Чарльз бился головой о стену, глушил свой гнев спиртным, часами рыдал в своей комнате, уткнувшись в подушки. Пока принц в бездействии оплакивал свою участь, его военачальники решили взять инициативу в свои руки и снова разделить армию на две дивизии: принц с большей пойдет через горы, через такие традиционно якобитские территории, как Далнакардох и Далвинни, а лорд Джордж с меньшей — в Абердин, чтобы отвлечь на себя возможное преследование со стороны Камберленда. Обе дивизии воссоединятся в Инвернессе, откуда предпримут попытку выбить правительственные силы из форта Джордж.

— Могу я полюбопытствовать, — спросил Ангус, — что собирается делать его высочество с Инвернессом, после того как его займет?

Вопрос был прямолинейным и практичным, и по тишине, с которой он был встречен Александром Камероном, Алуинном Маккейлом и Макгиливреем, Ангус понял, что попал в точку. Получив приглашение на эту встречу в таверне, Ангус был немало удивлен, но подчинился — на то у него были свои причины.

— Все побережье находится под жесткой блокадой, — продолжал он, — и, если я только не пропустил что-либо в депешах, а их за последние несколько месяцев мне пришлось перечитать тысячи, у принца нет никакого флота. Ни одного корабля! К тому же Лудун что ни день пополняет продовольствие — мясо, рыбу, фрукты, овощи, даже французское бренди, конфискуемое английскими патрульными кораблями в Ла-Манше. Им не приходится делать патроны в походных условиях, им поставляют уже готовые. Если мушкет придет в негодность, его всегда можно быстро заменить — их полно на складах, как и всего остального. А ваши люди, босые, оборванные, бредут в снегу по колено…

Взгляд темных глаз Александра Камерона скользнул по Маккейлу и Макгиливрею, сидевшим за столом с каменными лицами, напоминая в этот момент бесстрастных древних викингов. В фалкиркском сражении Джон получил три опасных ранения, но, казалось, был заговорен от любой беды — лишь дал Арчибальду обработать и перевязать раны и забыл о них, словно их и не было. Сейчас его незаурядные способности и опыт контрабандиста были для принца как нельзя кстати. Что же до Ангуса, Александру было трудно прочитать, что за мысли скрываются в его голове. Может ли Ангус работать на них, какую они могут из этого извлечь пользу?

Александр покосился на Алуинна, но и на его лице, плохо освещенном вяло коптящей свечой, ему не удалось ничего прочитать.

Камерон откашлялся.

— Благодарим, капитан, за предоставленные сведения, — обратился он к Ангусу, — но все это нам уже известно.

— А если, — прищурился тот, — я сказал бы что-нибудь вам неизвестное?

— Мы стали бы думать, что заставило тебя это сделать.