Неверный муж моей подруги, часть 2 - Ашира Хаан Страница 49

Сейчас. Пожалуйста

Мы столько раз пробовали расстаться.

Но ни разу не говорили об этом спокойно, как взрослые люди. Обсуждая, как это будет — как мы будем избегать друг друга, что делать, если каждому из нас захочется вернуться, что говорить Полине, если она будет настаивать на встрече со мной и других важных мелочах.

Почему?

— Почему? — спрашиваю я Германа.

Мы идем с ним по торговому центру, нам очень нужно наконец поговорить, но в каждом кафе, баре, ресторане заняты все столики.

Пятница, вечер, непогода — аншлаг.

Он в летних светлых брюках и рубашке-поло, стройный и красивый как всегда. Я вижу, как сворачивают головы женщины, попадающиеся нам навстречу и в первый раз задумываюсь о том, что он объективно привлекателен. Вот просто оставишь посреди улицы — и найдешь скорее всего не одного.

Мне хочется взять его за руку, сплести наши пальцы, прислониться к плечу и вдохнуть прохладный запах. Показать, что этот мужчина — мой. Последние минуты, но мой.

— Все и так было ясно, — говорит он и все-таки берет меня за руку.

Прикосновение сухой и горячей мужской ладони ударяет меня таким пронзительным желанием чтобы эти пальцы пробежались по моей коже, погладили, приласкали, что я отскакиваю в сторону и ускоряю шаг.

Ныряю в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен».

Я теперь посторонняя, но он-то нет.

— Наоборот, — говорю я, прислоняясь спиной к стене в пустом коридоре, выкрашенном бледно-зеленой невыразительной краской. — Если поговорить, все станет слишком ясно. А мы предпочитали мутную воду. Можно было притвориться, что пока Полина или Игорь ничего не знают — им это не вредит.

— Лана… — Герман снова берет меня за руку, и меня снова сначала швыряет к нему в безумной жажде прикосновений, а потом — от него.

Потому что в этот момент в коридор откуда-то из-за угла вваливаются шумные рабочие в форменных комбинезонах и футболках. Не обращая на нас внимания, двое из них снимают панели со стен и, матерясь, начинают копаться в проводах, проходящих за ними, а еще двое раскручивают светильники на потолке, тем же матом рассказывая о том, какая там на улице хреновая погода.

До нашего напряженного разговора им дела нет, но…

— Идем, — говорю я и сворачиваю к служебной лестнице.

Взбегаю на несколько ступенек, Герман следом за мной — и ловит ладонями мою талию, оставаясь стоять ниже.

— Сейчас у нас появился шанс, — говорит он, глядя почему-то не в глаза, а на мои губы. — Шанс все сделать правильно. Я ушел от жены. Пока не буду разводиться, но…

— Нет!

Мой вскрик эхом разносится по лестничным пролетам — гулко и громко. Совсем не то место, где стоит говорить о подобном. Оглядываюсь по сторонам и толкаю дверь, которая открывается на маленький балкончик. Под нами — хоздвор, на котором по случаю непогоды никого нет.

Остекления у балкончика нет, поэтому мое модное платье мгновенно промокает — ветер швыряет в нас горсти мелких капель. И крыша над головой не спасает. Но по крайней мере, здесь нас никто не слышит, кроме этого ветра.

Поворачиваюсь к Герману, а он обнимает меня за плечи и меняет нас местами.

Теперь только ему достается вся морось, и темные волосы липнут к шее сзади, и так хочется дотронуться до них губами.

— Нет! — повторяю я. Ему и себе. — Ты видел, что с Полиной? Ты понимаешь, что в этом виноваты мы? Ты! Я!

— Что за ерунда, Лан? — Герман встряхивает меня, сжимая пальцы на плечах так сильно, что я мимолетно беспокоюсь, что останутся следы. — Что за дурацкие суеверия? Не бывает рака от печали, слепоты от нежелания знать правду и прочей эзотерической ерунды!

— Бывает! — возражаю я, тоже обнимая себя за плечи, только чуть ниже его пальцев. — Бывает, Гер. Ты даже не представляешь, как у нас, у девочек, все тонко настроено. Как пропадают месячные на нервах и ломаются гормоны от нелюбви.

— Чушь! — Герману приходится говорить громче, чтобы перекричать сумасшедший дождь, стучащий о жестяной козырек у нас над головами.

Получается резче, чем он собирался, и во мне взвивается злость.

— Нет! Я знала! Я чувствовала, что Игорь — не мой человек. Поэтому у нас и дети не получались! Понимаешь? Я — точно знаю, что бывает!

— Не могу поверить, что влюбился в женщину, которая верит в бабкины сказки!

С его словами соглашается гром, взрывающийся над нами и гремящий так долго, что ни слова ни сказать, ни услышать.

— Да черт возьми! — злится Герман, хватает меня за руку и тащит обратно на лестницу.

Четыре пролета вниз — и он толкает железную дверь, которая открывается в бетонную пещеру подземного гаража.

После грохота грозы здесь на нас обрушивается такая тишина, что я пугаюсь, случайно задев железный порожек каблуком — он отзывается гулким долгим звоном.