Противоположности - Дарьяна Кадет Страница 49

— Сегодня опять приходил тот мужчина? — Тёрнер первой подала голос, но по-прежнему не смотрит, не видит никого. Чёртово окно волнует её больше.

Нэйтену жутко от её голоса — монотонный, без единого намёка на эмоции, она словно робот без души. Душа покинула свою обитель, оставляя физическое тело. А ему так хочется видеть его мартышку. Его Ники. Вернись, он всё сделает для этого, тебе просто стоит протянуть руку — освободит. Но он не справится в одиночку. Они вместе должны преодолеть всё. Должны жить.

— Да. Предлагает полностью оплатить твоё лечение, при этом чтобы не заводили уголовное дело, — Картер хватается за ниточку разговора в лёгкой эйфории — впервые за все эти дни она произнесла больше фраз, чем тупое «да» или «нет».

— Я знаю, — Николь поворачивает голову и, наконец, смотрит прямо стеклянными глазами — это пугает. Очень пугает. Да так, что теперь Нэйтену хочется отвести свои, но боится потерять «ниточку». — Я подслушала разговор отца с матерью, пока они думали, что я сплю. Этот мужчина ехал пьяным, да ещё и вылетел на встречку, а я ему подвернулась.

— Вот видишь, ты не винова…

— Виновата! — Тёрнер вскрикивает, да так, что Нэйтен вздрагивает, а в её глазах блестит злость, искажённая болью. Злость на себя разрушает, ломает медленно и мучительно на ошмётки никчёмности. Её губа начинает подёргивается, а глаза щиплют солёной влагой. — Мне стоило быть внимательнее, — теперь рвано выдыхает эти слова на одном дыхании, борясь, сдерживая слёзы, что вновь потекли по щекам и очерчивали подбородок. — Чёрт! — Николь начинает вытирать их ладонями. — С самого детства учат быть внимательным на дороге, смотреть по сторонам, а я… Я просто идиотка.

Нэйтен хватает её ладони, плотно сжимая в своих, пока не разодрала собственные глаза, останавливая прозрачные капли боли от потери, с которой не хочет, просто не желает смириться, а успокоительные перестают действовать, вызывая привыкание. Он укладывается рядом с ней на кушетке и аккуратно прижимает вздрагивающее тело к себе, стараясь не тревожить больную ногу. Нэйтен чувствует её боль, ощущает на себе, пропускает через себя. От этого у самого плотный горький сгусток комом встаёт в горле, не позволяя дышать полной грудью. И он растерян. Что он, маленький мальчишка, ещё ни черта не понимающий в этой жизни, может сделать? Только если вот так, обнимать и поглаживать по голове девчушку, что так плотно заполняла до самых краёв, а может, даже больше, всё его подростковое сердце.

— Ты не идиотка, — шепчет он ей, и так хочется добавить чего ещё милого, ласкового, но он же такой «крутой» Нэйтен Картер, его язык от этой крутости вяжет, и он дружит с «крутыми» ребятами. Но, сейчас, рядом с ней, он всего лишь простой Нэйтен Картер, который ей нужен. — Я всегда буду рядом с тобой. Я тебя не оставлю, — продолжает ей шептать, пока её хлюпающий нос утыкается ему в грудную клетку через поношенную футболку.

— Обещаешь? — Николь так же шепчет и цепляется за серую футболку, намокшую от слёз, своими цепкими пальчиками. Ей страшно, Картер, так страшно.

— Для этого мне не надо давать обещаний…

***

Мэй Хэйз старалась практически не дышать и даже не шелохнётся, чувствуя, как проклятая лямка красного бюстгальтера, под белой полупрозрачной блузой, нагло сползает с плеча. Ей прохладно в выбранном наряде, но она привыкла, так и должно быть. Это своеобразный её знак, старательная возможность выделяться на фоне подруги, часто сидевшей рядом. Если не умом и не внешностью, то она возьмёт откровенностью — это парней привлекает больше. Да, только почему же всё-таки все смотрят и восхищаются подругой?

Её внимание максимально сосредоточено на фигуре, что быстро строчила конспект своим таким ровным и идеальным почерком. Мэй чуть прищуривает взгляд и молчит, смотря на Николь чрез щель приоткрытой двери в пустую, не считая самой Тёрнер внутри, аудиторию. Снова идеальна до кончиков пальцев. Аж тошно. Перед ней всё та же подруга Николь, но словно другой, чужой человек. Нет, она не знает эту особу. И никогда не знала. Она ловко скрывала свое обличье, а лживой натурой змеёй изворачивалась вокруг людей, что ей так верят.

Много вопросов оставляет эта примерная личность, от которой внутренне вселяется бес. Без зависти её уму и красоте. Бес ревности. Ревность, что проснулась к ней в тот день, стоило только уловить, как Нэйтен на неё смотрит. Между ними не просто отношения одногруппников. Между ними огромная неразрывная связь, а ей хочется оборвать её, поджечь. Именно она, Мэй, должна быть с ним, а не эта девушка. Она ему не пара.

Больно прикусив губу, она заново оценивает, ища проплешину в фальши Ники. Насколько всё было лживым? Насколько всё было пустым? Насколько это далеко зашло? Мэй хочется проморгаться от этого многолетнего песка в глазах, царапающего зрачок и не позволяющего смотреть на истинные вещи.

Привычная улыбка не сияет на лице Тёрнер, и она периодически вздыхает, быстро ставя пометки в тетради, и такая маленькая, еле уловимая взглядом, складочка между бровей выдаёт о далёких девичьих мыслях, что явно тревожили. Она в себе, в прокуренных мыслях о Нэйтене, теперь с каждодневной силой, проламывающей опоры правильного рассудка. Николь не слышит, даже когда дверь открылась и рядом села сияющая своей привычной обыденностью Мэй. Подруга стала её подобием, сейчас сидя рядом и улыбаясь, как истинной подруге. Видимо, училась у лучших.

— Как ты, Николь? Я так переживала, — Мэй вытягивает губки бантиком фарфоровой куколки и придаёт голосу беспокойства за неё, вспоминая ночь, после которой у Ники колени, прикрытые укороченными джинсами, до сих пор заклеены пластырем. От этих ноток, которые успевает уловить Тёрнер в голосе подруги, ей не по себе, лёгкое напряжение проскальзывает до ломающей неловкости теперь в присутствии друг друга.

— Спасибо, я в порядке, — Николь натягивает улыбку в ответ максимально непринуждённо. — Просто я себя неважно чувствовала эти дни, мне нужно было отдохнуть. Ты сама-то в порядке? Наверно испугалась?

Фальшь на фальшь. Взгляд прямой, и каждая сейчас словно перетягивает одеяло на себя.

— Не так уж, неприятная ситуация просто вышла. Хорошо, что мой Нэйтен был рядом, — делает девушка акцент на «мой» как первый выпад. Да. Задевает. Неприятно. — Он у меня такой сильный и смог помочь тебе, — Мэй сладко-приторно тянет слова, да так, чтобы у Ники свело челюсть. Она упирает голову в ладонь, мечтательно прикрывает глаза, а потом, с наслаждением от внутреннего бунта подруги, наблюдает за её реакцией.

Вот только Николь давно получила «Оскар», а Мэй только ступает на эту кривую опустошённую «красную дорожку», и опыт не позволяет разглядеть то, что сейчас под проницательной маской более опытной соперницы.

Ложная дружба выходит за свои грани, и теперь они, с приоткрытыми сущностями, как две хищницы, делают поочерёдно нападки, продолжая улыбаться, когда каждая готова вонзить клыки в глотку.

— Да, я обязательно поблагодарю его, — последовала кривая улыбка Николь подруге. У неё как-то отошло на второй план всё, что было до них с Нэйтеном. Она забыла об этой глупышке, что пытается задеть, укусить за больное, и всё же именно она прижималась к Картеру, укладывала голову на острое плечо и оставляла невесомые поцелуи на его шее. И, как бы не хотелось сейчас разбить её довольное личико, Тёрнер продолжает мило улыбаться, сдерживаясь, чтобы не притронуться к своим испепелённым Нэйтеном губам.