Параллельные - Оксана Алексеева Страница 49

– Хорошо, я не хочу ругаться, Саш, – смиренно произнесла она, все еще не желая сдаваться. – Но почему бы нам не остаться друзьями? Например, давай пару месяцев поизображаем, что встречаемся – потом посмотрим, как пойдет? С тебя убудет, что ли?

С меня убудет, а как с моего продюсера убудет – представить сложно. Терпеть не могу таких непроходимых дур. Явилась сюда шантажировать, выдумывать, чтобы просить об услуге? Хотя я бы ей такую услугу и по вежливой просьбе не оказал бы. Да, я высокомерный сноб, который забыл, как несколько лет назад был никем. Да, я самовлюбленный, зажравшийся щенок, который кичится своим талантом и с пренебрежением смотрит на всех бездарностей. И да, я на своей спине никого наверх вытаскивать не буду. Несмотря на то, что самому мне очень повезло когда-то столкнуться с Егором Михайловичем, и не всем – даже более талантливым – так же везет. Я выехал на случайности там, где тысячи остались на дне. И я не потащу кого-то с этого дна, пока им так же не повезет – как знак свыше, что им пора подняться. Не знаю почему, у меня даже не включается чувство солидарности к той же Светлане, которая увидела во мне трамплин – наверное, я именно такой человек, каким все меня считают? Мне банально плевать. Но что-то в ее глазах меня сдерживало – помешало все это высказать вслух и вышвырнуть за шкирку. Из Светланы актриса еще хуже, чем певица, и в ее взгляде я мог прочитать легкую страсть и тяжелое намерение остаться в моей памяти – так, чтобы еще годами при воспоминании о ней икалось. Именно это еще удерживало меня от крика:

– Я бы с удовольствием. Но никак не получится – я теперь с Кристиной, – сделал шаг к последней. – Ты же сама эту утку запустила. Мы после друг на друга посмотрели и синхронно поняли, что и правда – живем вместе, работаем вместе, нас надо было только подтолкнуть.

– Зачем ты врешь, Саш? Этим бредом ты унижаешь меня еще сильнее!

Странно. А мне показалось, что сильнее ее унизить невозможно. Но я лишь удивленно вскинул бровь, на что выскочка соизволила объясниться:

– Ничего у вас нет, ты ей даже не нравишься!

Признаться, я на секунду опешил. Ожидал что-то ревнивое, типа «Да как ты мог посмотреть на такую замухрышку?», но однозначно прозвучало наоборот – со стороны истерично орут, что это я Кристине не нравлюсь. Это я здесь замухрышка… Больше по инерции сделал то, что остановило бы этот обидный поток – притянул Кристину за талию к себе. Она, к счастью, не стала отбиваться, подыграла. В смысле, ничего не делала ни за, ни против. Наверное, ее тоже этот бедлам достал, а как ответственный работник она приложит все усилия, чтобы мое моральное спокойствие было восстановлено. И на том бы остановиться, но я не сдержался – само вырвалось:

– Это почему же?

Светлана угрюмо прокомментировала, и прозвучало намного спокойнее:

– Она даже не пытается произвести впечатление – ни одна девушка не щеголяла бы перед любимым в растянутой футболке и в таком виде. Ей плевать, что ты о ней думаешь.

Дальше я не слушал. У стервы профессионально наметанный взгляд. А ведь Кристина в самом деле никогда не пыталась меня впечатлить – и этим впечатлила, на фоне прочего сброда. К ее вечным свитеркам и джинсам я давно привык, а эта футболка, так кстати замеченная, скорее всего вообще с Гошиного плеча. Ей филолетово, как она выглядит в моих глазах, ей даже в голову не приходит хоть что-то с этим сделать. А тем временем я скачу брачующимся кобелем и грею ей чайник в надежде провести десять минут вместе за пустым разговором. Как же обидно, некрасиво и неприятно я увяз в этой патоке – и сладко, и захлебываюсь.

Я поцеловал ее не для того, чтобы Светлана наконец-то иссякла – а просто, как ответ истеричному сердцу. Кристина и тут не подкачала: не стала демонстративно отталкивать, а дождалась, когда гостья охнет, ахнет, крякнет и испарится, не забыв громко хлопнуть дверью. Но я на последнем звуке не остановился – наоборот, он был сигналом, что дальше не надо разыгрывать спектакль. Хотя следовало бы притормозить, объяснить что-то, спросить – неужели я там, в этой черноте, задохнусь один? И не сразу сообразил, что меня так и не отталкивают. Подавился собственным стоном, перехватил ее лучше, чтобы уже не ускользнула.

Если бы этот поцелуй снимали для клипа, то получилось бы самое отстойное видео – ни капли визуальной красоты, а какое-то бешенство. Она отпихивает мою руку от своего лица – я толкаю ее в локоть. Она замирает на полсекунды – я снова прилипаю к ее губам. Я делаю шаг вперед, ведя ее куда-то, а она, совсем спятившая, приоткрывает рот. Не нравлюсь, значит? Если я ей так не нравлюсь, то что же будет, когда я ей начну нравиться? Нас к потолку подбросит?

Хороший у меня дом – в нем есть стены. Я вспомнил о них, когда Кристина наконец-то перестала отступать, прижатая, тоже немного спятившая, задыхающаяся. Зачем я при ней говорил о других женщинах? Зачем я позволил ей это слушать? Зачем разрешил ей верить в то, во что верят все вокруг? Во что я сам пару недель назад верил. Кровь прилила к вискам, застучала неровными толчками. Сейчас нельзя ошибиться, любой промах меня размажет по этой самой стенке до того, как я размажу по ней Кристину. Хороший у меня дом – здесь где-то есть спальня. А, к херам спальню. Еще очнется, вспомнит, что я ей не нравлюсь, и тогда я свихнусь. Растянутая футболка на ощупь была прекрасна, особенно своей шириной, моя рука без труда забралась под нее.

– Что вы делаете?

Зачем отвлекся от губ, коснулся теплой шеи? Идиот – это не та война, где можно было проиграть даже одно сражение.

– Перехожу на ты, – ответил я.

Так, чувство юмора на месте. Вот все уже не на месте, а оно не подвело. Сейчас Кристина усмехнется, и я верну все как было – пусть попробует думать с моим языком во рту. Но она изогнулась и почти простонала:

– Саш, не надо… Она уже ушла.

– Кто?

Она схватила меня за плечи и сжала пальцы, пытаясь отодвинуть. Ну зачем? Не буду я больше никуда нырять, достаточно только целоваться. Однако она повторила – практически выкрикнула:

– Не надо!

Я поднял руки, осторожно трясущимися пальцами убрал с лица влажные волосы, провел по щеке, посмотрел в глаза.

– Почему?

Вопрос даже на мой вкус был дурацким. Хотя – если разобраться, если последние несколько минут проанализировать – то вполне имел право на существование. Ну почему? Если я – вот он, весь уже перед ней выдан с потрохами. А она, наверное, все еще сомневается, сама не понимает, почему так отреагировала. Так нам вместе с этим и разбираться.

– Вы сами знаете почему, – выдала порывисто. – Не хотелось бы увольняться ради вашей сиюминутной прихоти. А Светлана все равно уже ушла!

Толкнула – вынудила отступить. Побежала в комнату. Прихоти? Чьей? Я в этом броуновском движении один, что ли, участвовал? Нет, я просто дорвался, немного слетел с катушек, когда дотронулся, но ведь и она ответила. И что, мы теперь будем разыгрывать, что ничего такого не произошло? Все понятно – разумно именно так и поступить. Но на практике-то это как осуществимо? Я ж теперь знаю, с кем точно хочу целоваться.