Любовь на всю жизнь - Джейн Фэйзер Страница 49

— У тебя тоже нет другого выбора, — отозвался он. — У тебя не больше шансов победить, чем у меня.

— О, я надеялась, что ты этого не видишь.

— Не стоит добавлять оскорбление к уже нанесенной ране. — Энтони тотчас наклонился, чтобы перевернуть цыпленка. — И не забывай, что у нас в запасе еще одна партия.

— Неужели ты жаждешь еще одного сокрушительного поражения? — в притворном удивлении поинтересовалась она.

— Ты слишком самоуверенна! — воскликнул он. — Думаю, пришло время охладить твой пыл. — Он взял ее за руки, помогая встать. — Раздевайся — я буду учить тебя плавать. — И Энтони принялся стаскивать с себя одежду.

Оливия несколько секунд смотрела на него в задумчивости, а затем медленно скинула камзол и расстегнула сорочку.

— Давай я тебе помогу.

Уже нагой, он подошел к ней и спустил сорочку с ее плеч. Прохладный воздух коснулся груди Оливии, и ее соски затвердели. В глазах Энтони застыл вопрос. И вот мужские руки осторожно, давая ей время остановить его, скользнули к застежке ее штанов.

Оливия большим пальцем коснулась его губ.

Энтони спустил штаны с бедер девушки, легонько погладил ее спину. Она переступила через упавшую одежду и замерла; каждая клеточка ее тела стала необыкновенно чувствительной, внизу живота пульсировало желание.

Энтони притянул ее к себе, осторожно обнял за плечи, опять давая ей время отстраниться.

Но Оливии теперь хотелось другого. Ее рука скользнула вниз по рельефному мужскому животу, и его плоть ожила от ее прикосновения. Оливия тотчас прижалась к любимому, наслаждаясь его теплом, надежностью, силой. Дувший с моря легкий ветерок заставлял ее еще острее чувствовать свою наготу.

— Наверное, плавание может подождать, — шепнула она, лизнув его в выемку у ключиц.

— Есть способ совместить одно с другим, — прошептал он, и его губы, скользнув по щеке Оливии, коснулись уголка ее рта. Спустя миг его язык забрался ей в ухо, заставив затрепетать от наслаждения. — Идем. — Он взял ее за руку и повел к воде.

И вот ласковые волны стали плескаться у их икр, и Энтони крепко обнял ее, лишив возможности двигаться; его язык глубоко проник ей в рот, так что она тихо застонала от наслаждения. Теперь руки, сжимавшие тело Оливии, стали настойчивыми, ласки страстными.

Оливия задрожала — прохладный вечерний воздух обвевал ее разгоряченное тело. Она прижалась к груди Энтони. Он обхватил ладонями ее напрягшиеся ягодицы и прижал к себе, так что его возбужденная плоть скользнула по ее бедру.

Она подвинулась, раздвигая ноги, и рукой направила его жезл.

— Обними меня за шею.

Оливия с готовностью подчинилась, и Энтони, подхватив ее под колени, мгновенно вошел в нее. Его ладони тут же скользнули вверх, к ее ягодицам. У Оливии мелькнула мысль, не наблюдает ли кто-нибудь за ними, за двумя обнаженными любовниками, тела которых сплелись в порыве страсти, но потом ей стало все равно: да пусть они даже окажутся на сцене в окружении зрителей. Обхватив губами его нижнюю губу, как будто это была спелая слива, она принялась покусывать ее и теребить, все сильнее прижимаясь к его чреслам. Он же застыл, прекратив всякое движение внутри ее.

Задолго до того, как она достигла пика наслаждения, Энтони разжал руки, и Оливия, разочарованно вздохнув, скользнула вниз.

Он тихо рассмеялся, увидев, что она раздосадована.

— Не волнуйся, мой цветок. Все лучшее еще впереди.

Он вновь взял ее за руку и завел еще глубже в море. Когда вода дошла ей до лобка, он опять крепко обнял Оливию за талию и прижал к себе одной рукой, а другой приподнял ее подбородок и долго смотрел ей в лицо. И вот ее язык ласково коснулся его губ, в ее темных глазах он увидел отражение собственной страсти.

Неужели именно такие чувства испытывал его отец к Элизабет Богемской?

Поддавшись этой страсти, отец послал все к черту. И в конце концов пострадали невинные.

Энтони отбросил горестные воспоминания. Оливия не является частью его прошлого, не несет вины за порывы его отца. И какие бы дьяволы ни преследовали ее после их ночи любви, по страсти в ее глазах, по ее пылкой реакции было совершенно ясно, что они исчезли, по крайней мере на данный момент.

Энтони поцеловал Оливию, и она закрыла глаза. Его рука скользнула по ее груди, которая скрылась в воде, охлаждавшей и ласкавшей их обоих. Осторожно обхватив ее отвердевший сосок указательным и большим пальцами, он стал постепенно усиливать нажим, пока она не застонала и не вздрогнула; жар ее тела резко контрастировал с прохладным плещущимся морем.

Он чуть подтолкнул любимую назад, на свою согнутую в локте руку и свободной рукой провел по ее гладкому животу. Пальцы его скользнули в темный треугольник мягких волос, и он коленом раздвинул ее бедра, открывая путь прохладным ласкам моря, а его пальцы последовали за водой. Тихие стоны Оливии превратились во всхлипывания, море стало источником наслаждения наравне с рукой Энтони, и он использовал его, зайдя еще глубже, где Оливия поплыла, откинувшись на его руку; ее тело раскрылось ему навстречу, уступая двойным ласкам.

Она плыла, закрыв глаза, превратившись в сгусток чувственного наслаждения и став единым целым с водой, которая держала ее и ласкала настойчивыми пальцами любовника.

Оливия и не заметила, как Энтони вновь прижал ее к себе и вынес на берег, а потом уложил на пенистую полосу прибоя. Она потянулась к Энтони, приподняв бедра, и он со всей страстью овладел ею; их слияние было столь полным, что она не ощущала себя вне тела любимого, которое теперь заполняло и поглощало все ее существо. Охваченная волной бесконечного наслаждения, Оливия беспомощно отступила перед необузданной радостью экстатического финала…

Она медленно возвратилась к действительности, остался только шелестящий шум прибоя. Оливия вздрогнула в объятиях Энтони.

— Какой необычный урок плавания, — прошептала она.

Он тихо рассмеялся и, встав, поднял ее с песка.

— А теперь быстрее иди сюда.

Она растерянно замерла, все еще находясь во власти пережитого. Энтони схватил ее за руку и потянул обратно в воду; его руки нежно, но без вожделения вымыли все укромные местечки ее тела.

— Беги, — сказал он. — Там, у костра, есть полотенца. А я еще поплаваю.

Он развернул ее лицом к костру и шутливо шлепнул, направляя вперед, отчего Оливия окончательно пришла в себя.

Она побежала по мелководью, стуча зубами от холода. В воздухе восхитительно пахло жареным цыпленком, а потрескивание твердой корочки и шипение капающего в костер жира заставили Оливию почувствовать зверский голод. О, какое это чувство, когда сладкая истома после пережитого наслаждения борется с бодрящим действием холодной воды и вечернего ветерка, ласкающего влажную кожу!

Как Энтони и говорил, у костра лежали полотенца. Она схватила одно из них и насухо вытерлась, глядя на море, где мощными взмахами рук разрезал волны одинокий пловец.