Площадь Магнолий - Маргарет Пембертон Страница 49

В коридоре пахло газом. Они прошли в кухню и увидели, что дверца плиты открыта, на ней лежит голова Дорис, накрывшейся большой столовой скатертью, чтобы газ не уходил. Малком Льюис подхватил ее на руки и вынес в сад, где истерически визжала Пруденция. Дорис была без сознания.

— Газ выключили? — спросил викарий, опускаясь возле нее на колени и щупая пульс.

Малком кивнул и стал делать самоубийце искусственное дыхание.

— Нужно распахнуть все окна в доме, — скомандовал он. — И не зажигать огня. Не дай Бог кто-нибудь чиркнет спичкой!

— Чарли за всем проследит, — заверила Кейт, с жалостью глядя на Пруденцию.

В нескольких шагах от них тихо молилась Эмили Хеллиуэлл, надеясь таким образом способствовать оживлению Дорис.

— Это папа во всем виноват, он довел ее до самоубийства! — сквозь слезы проговорила Пруденция. — Если она умрет, я ему этого никогда не прощу. Никогда! — Она всхлипнула и снова разрыдалась.

Дорис захрипела, и Лия радостно воскликнула:

— Она жива! Слава Богу!

— Продолжайте делать искусственное дыхание, пока она не очнется или не приедут врачи, — велел викарий Малкому.

Тот кивнул и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.

— Пожалуй, лучше убрать от плиты подушку и скатерть. Зачем наводить врачей на всякие мысли? Если они заподозрят попытку самоубийства, то немедленно вызовут полицию.

Боб Джайлс нахмурил брови и задумчиво произнес:

— Я полагаю, что Дорис поставила кипятить чайник и не заметила, как уснула, а вода затушила пламя. Сделай милость, закрой дверцу духовки, Чарли.

Дорис издала хриплый стон и пошевелилась. Ноги у Пруденции подкосились, она опустилась на колени возле матери и воскликнула:

— Пожалуйста, мама, вернись ко мне!

— Кажется, я слышала сигнал кареты «скорой помощи»! — воскликнула мисс Хеллиуэлл. — Все обойдется. Мошамбо предупредил бы меня о смерти бедняжки заранее.

Все услышали, как Чарли кричит вбегающим в дом врачам:

— Женщина в саду! Она случайно надышалась газа и упала в обморок.

— И что же произошло потом, дорогая? — спросил у Кейт Леон, когда они уселись на кухне ужинать.

Кейт положила ему на тарелку большой кусок говядины, запеченной в тесте, и продолжила:

— Врач осмотрел Дорис, сказал, что все не так страшно, и поблагодарил Малкома. Потом они положили ее на носилки и увезли в льюишемскую больницу.

— Пруденция тоже поехала с ними?

Кейт кивнула:

— И Малком Льюис вместе с ней. Кажется, они с Пруденцией подружились. Я видела, как он обнял ее, а она склонила голову ему на грудь.

Леон все еще не притрагивался к мясу. Он изучающе смотрел на жену, чувствуя, что она чего-то недоговаривает.

— О чем ты думаешь, дорогая? — тихо спросил он.

— Леон, я чувствую себя виноватой в случившемся, — срывающимся голосом произнесла она.

Он изумленно вскинул брови.

— Но почему?

— Это я дала ей шестипенсовую монетку для газового счетчика! — Кейт расплакалась. — Ах, Леон! Я ведь заметила, что с ней творится что-то неладное. Но дала ей монетку и продолжала стирать белье. А в это время она…

Он вскочил и, обняв Кейт, поднял ее со стула и прижал к груди.

— Ты ни в чем не виновата, дорогая, — сказал он, бережно поглаживая жену по спине. — Не одолжи ты ей монету, она бы заняла ее у Лии или Нелли.

— Но ведь деньги все равно дала я! — сквозь рыдания проговорила Кейт. — Как же я могу не чувствовать себя виноватой?

— Ты преувеличиваешь! — Леон приподнял пальцем ее подбородок и заглянул ей в глаза. — Сейчас нужно думать о том, как помочь Дорис. Ей лучше куда-нибудь уехать на некоторое время и отдохнуть. А Пруденция пока пожила бы у нас, можно поставить для нее кровать в комнате Дейзи.

— А как же Уилфред? Кто присмотрит за ним? — Кейт обняла мужа за талию, позабыв об остывающем ужине.

— Это забота викария, пусть поговорит с прихожанами. Не сомневайся, на площади Магнолий Уилфред не останется без внимания.

— Наш милый викарий все устроил наилучшим образом, — доверительно сообщила Эмили Хеллиуэлл Нелли Миллер. — Он отправил Дорис отдыхать в Эссекс к ее сестре. Сегодня утром ее повезла туда Рут Фэрберн. Так что все замечательно.

Нелли, обутая в новые ковровые шлепанцы, купленные в честь свадьбы Гарриетты и Чарли, позволила себе в этом усомниться:

— Хотелось бы надеяться. Но как насчет Уилфреда? Говорят, что даже происшествие с газом не поставило ему мозги на место. Тогда что же еще может его образумить?

По проходу между рядами скамей промчалась Мириам, торопясь занять лучшее место. За ней неторопливо проследовал Альберт, добродушно кивая друзьям и соседям. Тугой воротничок сорочки и галстук, сдавливавшие его мясистую шею, ограничивали подвижность и придавали его движениям некоторую степенность.

Не зная, что ответить подруге, Эмили сменила тему.

— Надеюсь, Рут вернется к началу торжественной церемонии и сыграет «Свадебный марш», — сказала она, рыская взглядом по залу. — Если Гарриетта, просидев шестьдесят лет в девках, не выйдет к алтарю под звуки свадебного марша, это будет стыд и срам.

— Если уж она шестьдесят лет прожила старой девой, то вряд ли ее сейчас заботит, будет ли звучать в церкви свадебный марш, — язвительно возразила Нелли. — Прости Господи, но я не понимаю, зачем ей это нужно в таком возрасте. Лично я сыта замужеством по горло и скажу честно: вся эта суета не стоит и выеденного яйца. Доведись мне выбирать между супружеством и чашкой крепкого горячего чая, я бы выбрала последнее. Особенно если чай с сахаром.

— Я похожа на невесту, Кэтрин? — спросила взволнованная Гарриетта Годфри, стоя в прихожей своей квартиры вместе с Кейт и Леоном. — Может быть, мне следовало выбрать нечто более легкое, чем этот строгий сине-белый наряд? Впрочем, и выбирать-то было не из чего, ассортимент тканей, отпускаемых по карточкам, ограничен.

— Ваш костюм выглядит так, словно он сшит в добрые довоенные времена, — не покривив душой, ответила Кейт, окинув Гарриетту восхищенным взглядом. — И шляпа на вас очень элегантная, а букетик маргариток, приколотый к полям, смотрится просто чудесно. Сразу видно, что вы — невеста.

Гарриетта сжала пальцами в белых нитяных перчатках молитвенник в кожаном переплете и призналась:

— Вот уж не думала, что когда-нибудь выйду замуж! Я даже в юности не отличалась красотой. Отец говаривал, что, поскольку на внимание мужчин мне рассчитывать не приходится, нужно получить хорошее образование и достойную работу. Я последовала его совету.

Она замолчала, погрузившись в воспоминания о своем одиноком прошлом. До Первой мировой войны она училась в педагогическом институте и не обзавелась приятелем, как не сумела она ни с кем познакомиться и позже, когда поля Франции и Бельгии обагрились кровью молодых неженатых парней.