Вера, Надежда, Виктория - Иосиф Гольман Страница 49

Народу вокруг становилось все больше.

Пожарные, задавив открытый огонь, вошли внутрь коттеджа.

Николай решил дотерпеть холод и остаться, чтобы самому забрать документы и деньги из встроенного сейфа, если, конечно, тот не расплавился от жара. Тем более что Степан успел сбегать домой и принести ему свитер и шапку с перчатками. Теперь стало намного теплее.

Вдруг собравшаяся толпа разом охнула и отшатнулась.

Пожарные на куске брезента выносили из дома чье-то безжизненное, закопченное – явно человеческое – тело. У Круглова сердце защемило: он понял, что их домработница, не предупредив, осталась ночевать на третьем этаже.

Это уже была беда.

Мужики аккуратно положили ношу на снег. Брезент раскрылся – и Круглов увидел край знакомой ночной сорочки. Сам дарил Маринке, привез из Вены.

Еще вечером, когда только легли, ласково поднимал легкий подол.

И сел прямо в снег, обнял голову руками.

Он плохо помнил, что было дальше.

Степан, крепкий малый, поднял его со снега – благо при кругловском весе это было несложным делом, – отряхнул, отвел в дом. Налил полный стакан водки. Заставил выпить. Потом пришли еще соседи. Один пересказал услышанный от зевак разговор.

Оказывается, Марина, постояв несколько минут на улице, вдруг крикнула что-то про загранпаспорта и бросилась в еще не пылавшую дверь черного хода.

Николай понял ход мыслей жены. Эта страна всегда была для Маринки чужой, бессмысленно расточительной и бессмысленно жестокой. А их загранпаспорта оставались единственной материальной возможностью немедленно ее покинуть.

Весь следующий день Круглов проспал.

Потом проснулся, сходил в магазин. Соседи, завидев его, отводили глаза.

В магазине он купил зубную щетку, пасту, бритвенные принадлежности и кое-что из одежды.

Приведя себя в порядок, сходил на пепелище. Из всей усадьбы нетронутым остался только каменный гараж, он же мастерская, он же – кладовая для всякой всячины и даже оружейка – Круглов охотником не был, но поддался общему уральскому увлечению и приобрел себе дорогую австрийскую двустволку двенадцатого калибра.

Николай провел в гараже больше часа. Оттуда его извлек все тот же Степан, всерьез испугавшийся, что оглушенный несчастьем Круглов может свести счеты с жизнью.

Однако Николай Владленович был вполне в форме. И даже одет нормально – в машине оказались запасные, вполне приличные куртка и джинсы.

Вот только планы его ответных действий существенно изменились. Если вчера он планировал начать с полета в Москву и вызова в город представителей независимой – и очень известной – аудиторской компании, то сейчас позвонил бывшему комсомольцу и попросил повторить вчерашнюю встречу в свете произошедших событий. Тот не отказался, даже выказал сочувствие и сожаление. Читалось это так: выжить тебя из города хотели, но жену жечь не планировали.

Круглов пришел в кабинет примерно за час до совещания, сам – без секретарши, которую отпустил на весь день, – вскипятил чайник. Сделал бутерброды и с аппетитом поел.

Партнеры пришли с небольшим запозданием. Их мордовороты-охранники зашли в кабинет перед боссами, обшарили все опытными глазами. И сели тут же, на диван.

– Пусть выйдут, – сказал Круглов. Он был абсолютно спокоен. Лишь темные круги под глазами говорили, что сегодня боец не вполне в форме.

Гости переглянулись. Наконец старший сделал знак, и бодигарды покинули кабинет.

– В общем, мы сожалеем, – сказал молодой. Теперь он сидел не на столе, а, как все, в кресле. – Но дела это не меняет. Хотя мы можем несколько смягчить условия.

Остальные молчанием поддержали коллегу.

– И во сколько мы оценим Марину? – деловито спросил Круглов.

Этого даже видавший виды бывший арестант не ожидал.

– При чем здесь Марина? – сказал комсомолец восьмидесятых. – Мы готовы на компенсационную выплату по вашему отъезду. Согласованная сумма – восемьдесят тысяч евро. – Он был человек жесткий и не собирался менять линию поведения из-за несчастного случая.

– Раньше гораздо больше предлагали, – усмехнулся Николай Владленович.

– Вы же не согласились, – улыбнулся в ответ молодой.

И только опытный зэк чувствовал себя очень не в своей тарелке.

Волчья интуиция не подвела: жить «синему» оставалось не более пятнадцати секунд.

– Короче, я и сейчас не согласен, – закончил переговоры Круглов. После чего достал из-под полированной, красного дерева, столешницы австрийскую двустволку с аккуратно отпиленными стволами.

Наверное, это был самый дорогой обрез в России.

Патроны Круглов тоже снарядил сам: крупная картечь в марлевых мешочках.

Выстрелы в замкнутом пространстве прозвучали оглушительно.

«Синий» умер сразу: ему просто снесло голову. «Комсомолец» шустро вскочил, и картечь ударила ему в живот, сделав из кишок жуткую мешанину.

Позже, на суде, Круглов узнал, что тот промучился еще три дня, под конец умоляя, чтобы врачи его усыпили. Николай Владленович был доволен услышанным.

Перезарядить ружье Круглову не дали бодигарды.

Его даже не били. Может, потому, что он спокойно, очень спокойно, предупредил:

– Ударишь – умрешь.

На суде Круглова защищал блестящий, дорогой адвокат, но работа у него была сложная.

На наводящий вопрос судьи, сочувствовавшего подсудимому, не жалеет ли о чем-либо Николай Владленович после всех этих событий, Круглов ответил практически самоубийственно: да, очень жалеет, что не пристрелил в кабинете третьего, самого молодого. Но, даст бог, еще сделает это.

После сказанного – и по совокупности содеянного – ему уже светило пожизненное. Адвокату пришлось изворачиваться изо всех сил. И справки собирались об аффективном поведении потрясенного горем человека. И деньги совались везде, куда можно. Но меньше четырнадцати с гаком лет выторговать не удалось.

Правда, сидел Круглов с самого начала в относительно достойных условиях: где-то сработали деньги работодателей, а где-то – уже и собственная «слава» Николая Владленовича.

Далее были очень странные годы.

Худосочный зэк Круглов месяц от месяца набирал на зоне авторитет.

Он никоим образом не лез ни в актив, ни к блатным. Но весьма успешно консультировал серьезных воров по бизнес-вопросам: те как раз активно начали осваивать финансово-промышленную тематику. От денежных гонораров категорически отказался. Взамен выставил свои условия. Даже старый вор в законе, смотрящий их зоны, и тот был шокирован.

Круглову нужна была жизнь недобитого третьего. Причем чтобы тот перед смертью узнал, за что умирает. Иные условия он обсуждать отказался.