Что сделала моя лучшая подруга - Люси Доусон Страница 48

— Бэйли! Это часовня, — испуганно говорю я.

Он обводит взглядом унылое помещение.

— Эл, я не уверен, что Бог присутствует здесь. Я был бы не больше уверен в этом, если бы сидел в шкафчике с чистящими средствами. И кого ты тут собралась прощать? Гретхен? Меня?

Я качаю головой.

— Конечно нет. Ты ни в чем не виноват. Том просто жутко напуган, вот и ищет, кого бы обвинить.

— Я имею в виду не только то, что я опоздал на самолет. Никто не обязан сидеть у постели лучшей подруги с двумя бывшими бойфрендами. Это неразумно.

Я пытаюсь улыбнуться.

— Да, неразумно. Вот в этом ты абсолютно прав.

— Мне так жаль, что все так вышло, Элис. Ужасно жаль.

Что я могу на это ответить? Все равно ничего изменить уже нельзя.

— Постарайся не винить Гретхен, — говорит Бэйли. — Она тоже ни в чем не виновата.

Я молчу.

— Но надо признаться, нам ведь тоже пришлось нелегко. Если бы мы с самого начала чаще бывали вместе… если бы ей не было так худо, если бы она не нуждалась так отчаянно в нас обоих, может быть, все сложилось бы иначе…

О, пожалуйста, вот только этого не надо! Это мне сейчас нужно меньше всего. Но Бэйли продолжает.

— Знаешь, в то время ты вела себя просто поразительно, — говорит он. — С ней было очень непросто, но ты проявляла невероятное терпение.

Вовсе нет. Она была моей подругой, нуждающейся в помощи. Я делала то, что должна была делать, разве нет?

— Мне правда очень жаль, — говорит Бэйли, глядя на пластиковое распятие, — что не вышло по-другому. Просто, когда она улетела в Штаты и у меня появилась возможность снова начать работать… ты же знаешь, я больше не мог отказываться от предложений. Эл, у меня тогда было жутко туго с деньгами. Мы с тобой почти не виделись за эти три месяца. Я чувствовал себя налоговым эмигрантом. Наверное, такова оборотная сторона моей работы. — Он печально вздыхает и пожимает плечами. — Мне приходится надолго уезжать. Так уж все обстоит.

— Мы не должны это обсуждать, Бэйли, — говорю я.

Я просто не хочу, потому что слишком свежи воспоминания. Я отчетливо представляю, как звоню ему в Лос-Анджелес, в Кейптаун, в Тимбук(мать его)ту, да бог знает куда еще — и произношу незнакомым, заискивающим тоном: «Я скучаю по тебе». Я немного волнуюсь, но пытаюсь сдержаться, а он спокойно, почти равнодушно отвечает: «Я тоже скучаю по тебе, но у меня работы по горло, и, честно говоря, я рад, что снова в деле. Послушай, малышка, мне пора идти. Нужно еще много написать сегодня. Хочу закончить, пока голова хоть немного варит, понимаешь?»

— Так ты прощаешь меня? — спрашивает он, захлопнув Библию и протянув ее мне.

— Нечего прощать, — отвечаю я, пожимая плечами. — Любовь проходит. Это случается.

И тут я чувствую себя ужасно глупо и неловко. Ведь он мне ни разу не говорил, что любит меня. Это я любила его, вот и все.

— Ты такая замечательная, Эл, — говорит Бэйли и восхищенно качает головой. — Тебя ничем не сбить с толку. — Он поеживается. — Может быть, вернемся? Тут холодновато. И, честно говоря, мне здесь немного не по себе.

Он снова смотрит на пластмассовое распятие и передергивает плечами.

— Здесь вовсе не холодно, дурачок! — вымученно улыбаюсь я. — Ты просто привык к более экзотичной температуре.

— Я не так давно не был в Англии, — с упреком произносит Бэйли.

Я вздергиваю брови.

— Ну ладно, давно, — вздыхает он. — Просто теперь мне так кажется. Я думал, что у Гретх все хорошо. Но… не важно. Теперь мне придется здесь задержаться. Мне заказали серию статей «Сто развеселых выходных в Британии»!

— Ты собираешься согласиться на эту работу только для того, чтобы быть рядом с ней? — спрашиваю я, не в силах скрыть удивление. Ведь ему непременно нужно мотаться по миру — такая у него работа. Но видимо, нет… все не так, когда он не хочет, чтобы это было так.

— Конечно! — удивленно откликается Бэйли. — Когда она очнется, ей будет просто ужасно плохо, — добавляет он с такой уверенностью, словно других вариантов попросту нет и Гретхен обязательно поправится. — Ты же помнишь.

Я знаю: он — ее брат, он все сделает ради нее, и так и должно быть. Если бы Гретхен позвала его на помощь, стоя на самой высокой горе в разгар самой жуткой бури, он бы каким-то образом добрался до нее. Я знаю: это просто замечательно, что у него такое большое, щедрое, любящее сердце, в котором все еще жива надежда на то, что с Гретхен все будет хорошо, и это одна из многих причин, почему я в него влюбилась. Родные всегда должны быть для человека на первом месте. Но все-таки слишком больно понимать: я для Бэйли не так важна, как Гретхен, — и никогда не стану так важна. Она всегда будет для него на первом месте.

— Когда я вижу, как она лежит на больничной койке, утыканная всеми этими трубочками, мне нестерпимо хочется их все порвать, — неожиданно признается Бэйли, — хотя я отлично понимаю, что без них она не сможет дышать. Она выглядит такой маленькой, такой ранимой. Даже не могу передать тебе, каково это — видеть кого-то, кто тебе дорог, в таком состоянии. Я чувствую, как сердце сжимается. — Бэйли качает головой. — Хочется сделать все от тебя зависящее… сделать для нее, и мне страшно представить, как она оказалась… в гаком месте, в таком страшном месте, как смогла вытворить с собой такое. Ведь она знает, что будет со мной, если в один ужасный день — Господи, не допусти, чтобы такое случилось! — ей это удастся. Единственное мое утешение — убеждать себя в том, что она так никогда не поступила бы, если бы не болезнь.

Глаза у него блестят. Он продолжает:

— Я знаю, она взрослый человек, я знаю, у нее много недостатков, но понимаешь, Элис, когда я вижу ее такой, она кажется мне всего лишь маленькой девочкой. В детстве она была настоящей бедой, но она всегда, всегда улыбалась, когда я входил в комнату. Она всюду бегала за мной хвостиком. Я только и слышал: «Бйэли-и-и! Да-а-а-а-ай! Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-ам!» — произносит он писклявым голоском. «Он не хочет со мной играть!» — Бэйли нервно смеется. — Я от нее убегал наверх с кем-нибудь из приятелей, но она ни за что не желала сдаваться. Я тут же слышал, как она топает по лестнице следом за мной. Наверное, ей просто хотелось всегда быть рядом со мной. — Он умолкает, видимо погружаясь в воспоминания о более счастливых временах, а потом грустно добавляет: — Попроси она меня сейчас поиграть с ней, я бы поиграл.

Я вижу, как его глаза наполняются слезами. Он поспешно утирает их.

— Я должен был быть рядом с ней, Элис! Старшие братья для того и нужны. — Он на миг умолкает. — И в первый раз с ней рядом был я. Когда ей было семнадцать.

Он никогда мне об этом не рассказывал. И Гретхен не рассказывала.

— Парень бросил ее. Обычная история — первая любовь, жуткая страсть и всякое такое. Ей было очень, очень плохо, и мама велела мне сходить к ней в комнату, потому что она не спустилась к чаю. Я вошел и увидел ее на подоконнике в темноте. Понимаешь? Я могу вспомнить только, как окно бешено хлопает на ветру, а она стоит на подоконнике. Я двадцать минут уговаривал ее не делать этого, но она все-таки спрыгнула.