Мой враг - королева - Виктория Холт Страница 48

Именно я сказала детям о смерти их отца. Я собрала всех в своих апартаментах и, притянув к себе Роберта, провозгласила:

– Сын мой, теперь ты – граф Эссекс.

Он посмотрел на меня огромными изумленными глазами, и любовь к нему захлестнула меня. Я продолжала:

– Роберт, дорогой мой, отец твой умер, и ты – его наследник как старший сын.

Роберт принялся всхлипывать, и в глазах Пенелопы появились слезы. Дороти уже плакала, а маленький Уолтер, видя всеобщее горе, принялся громко ныть.

И я подумала с удивлением: «Значит, они и вправду любили его».

Но почему бы им не любить отца? Когда он был с ними груб или жесток? Он всегда был любящим отцом.

– Нам это принесет перемены, – продолжала я. – Мы уедем назад в Чартли? – спросила Пенелопа.

– Мы не можем пока ничего планировать, – сказала я. – Нужно подождать.

Роберт осторожно посмотрел на меня:

– Если я теперь – граф, что я должен делать?

– Пока ничего. Некоторое время ничего не изменится. Все пока остается так, как если бы ваш отец был жив. У тебя будет титул, но тебе нужно будет закончить свое образование. Не бойся, милый, все будет хорошо.

«Все будет хорошо!» – Эта фраза поминутно звучала у меня в ушах, дразнила меня. Важно было предвидеть в ней обман.

Королева прислала за мною вскоре. Всегда сочувственная к горю, она тепло встретила меня.

– Дорогая моя кузина, – сказала она, обнимая меня, – это печальное для вас время. Вы потеряли хорошего мужа.

Я опустила глаза.

– У вас четверо детей, нужно позаботиться об их благополучии. И юный Роберт теперь стал графом Эссексом. Очаровательный молодой человек: я надеюсь, он не слишком потрясен горем.

– Он в горе, Мадам.

– Бедный ребенок! А Пенелопа с Дороти и малыш?

– Они глубоко переживают смерть отца.

– Вне сомнения, вы пожелаете оставить на время двор.

– Не знаю, Мадам. Иногда мне кажется, что для оплакивания своей потери мне нужен покой провинции, но иногда это представляется совсем непереносимым. Куда бы я ни кинула взгляд там – все будет напоминать о нем.

Она понимающе кивнула.

– Тогда я предоставляю вам возможность решать, что вас более устраивает.

Именно она прислала ко мне лорда Берли. В Уильяме Сесиле, который теперь носил титул лорда Берли, было что-то внушающее доверие. Он был достойным человеком, то есть таким, который чаще действовал из соображений порядочности, чем из эгоистических надежд, а это можно сказать лишь об очень немногих государственных деятелях. Он был среднего роста, весьма худ и производил впечатление человека меньшего масштаба, нежели было в действительности. У него была темная борода и довольно большой нос, но именно в добрых глубоких глазах его скрывалось нечто, что успокаивало и внушало доверие.

– Время для вас очень тяжелое и печальное, леди Эссекс, – сказал он, – и Ее Величество очень озабочено вашим и детей благополучием. Слишком молодым умер граф – дети все еще нуждаются в отцовской опеке. Вероятно, это было его желанием, чтобы старший сын Роберт поступил под мою опеку.

– Я говорила с ним об этом, – отвечала я. – Он высказывал такое желание.

– В таком случае я буду счастлив принять у себя Роберта, когда вам будет угодно прислать его ко мне.

– Благодарю вас. Ему потребуется некоторое время чтобы оправиться от горя по отцу. В следующем мае он поступает в Кембридж.

Лорд Берли одобрительно кивнул:

– Я слышал, что он умный мальчик.

– Он хорошо начитан по-латыни и по-французски и любит учиться.

– В таком случае дела у него пойдут хорошо.

Таким образом, дело с Робертом было улажено: для меня это было наилучшим вариантом, ибо я слышала, что в кругу семьи лорд Берли – добрый и внимательный отец и что уж совсем редкость – прекрасный верный муж.

Было неизбежным, как я полагала, что сейчас же о смерти Уолтера начнут ходить темные слухи.

Кто-то, скорее всего тот же человек, что нашептал Уолтеру о моей связи с Робертом, теперь принялся обсасывать слухи о его смерти.

Роберт явился ко мне встревоженный и настоял на разговоре. Он сказал, что, по слухам, Уолтер был убит.

– Кем? – резко и прямо спросила я.

– Разве не понятно? – парировал Роберт. – Кто бы ни умер скоропостижно, и если при этом я состоял в знакомстве с этим лицом, подозревают сразу же меня.

– Значит, о нас уже говорят! – прошептала я. Он кивнул.

– Шпионы – повсюду. Кажется, я и пошевелиться не могу без того, чтобы быть незамеченным и необсужденным. Если это дойдет до королевы…

– Но если мы когда-нибудь поженимся, это все равно до нее дойдет, – заметила я.

– Я мягко намекну ей об этом, но не допущу, чтобы она узнала от кого-либо кроме меня!

– Возможно, – прямолинейно сказала я, – для тебя было бы предпочтительнее, если бы мы расстались?

Он со злостью повернулся ко мне:

– Не смей говорить так! Я женюсь на тебе, на иное я не согласен. Но теперь мы должны соблюдать осторожность. Бог знает, что придет в голову Елизавете, если все откроется. Леттис, они собираются вскрыть тело Эссекса, чтобы убедиться в отравлении.

Я не осмелилась взглянуть на него. Я даже не желала знать правды: сделал ли это Роберт. Я все время думала об Эми Робсарт, найденной на лестнице со сломанной шеей, и о муже Дуглас, который умер как раз перед разводом с женой. И вот теперь… Уолтер.

– О, Бог мой, – молилась я, – сделай так, чтобы яд не был найден!

– Не волнуйся, – успокаивал меня Роберт, – ничего не будет найдено. Он умер своей смертью… от дизентерии. Эссекс не отличался хорошим здоровьем, а Ирландия – суровая страна. И еще… думаю, будет лучше, если ты поедешь ненадолго в Чартли, Леттис. Это приостановит слухи.

Я понимала, что он прав, и, получив разрешение королевы, покинула двор.

Только когда я получила известия, что при вскрытии тела Уолтера не было обнаружено ни яда, ни признаков насильственной смерти, я вздохнула с облегчением. Тело было привезено в Англию, и в конце ноября произошли похороны в Кармартене. Я не позволила сыну Роберту присутствовать на похоронах – он в то время был простужен и настолько подавлен, что я опасалась за него.

Лорд Берли написал ему письмо, уведомляя, что он теперь его опекун и что он будет рад приветствовать Роберта в своем имении, где мальчик станет готовиться к Кембриджу.

Я предложила, чтобы он поехал после рождественских праздников, и он согласился.

Я все время находилась в состоянии ожидания. До прошествия определенного срока я не могла выйти замуж за Роберта, ибо поспешный наш брак вновь развязал бы языки злопыхателям, а этого нам обоим хотелось менее всего. Нам нужно было переждать около года, полагала я. Мы могли принять это как необходимость, а тем временем изредка видеться, и, как только мой сын уехал к лорду Берли, я собралась вернуться ко двору.