Солнце ближе - Елена Лагутина Страница 48

Он застыл на пороге — словно она из-за спины ударила его. Некоторое время они так и стояли, в полной тишине, потом Павлик обернулся. В его глазах, в выражении лица Вика не заметила ничего необычного — все та же преданность, отеческая забота и легкое недоумение.

— Ну что ты, Вика. Возьми, я же тебе принес. Мало ли на что может понадобиться. Прошу тебя, возьми. Ты же сама недавно говорила, что к нам приезжает какой-то театр — извини, я не помню название — на гастроли.

— Ленсовета. — Вика набрала в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить наступление. Ей казалось, что с минуты на минуту она сорвется, выгонит его, все ему скажет. — Мне не нужны деньги, Павлик, я же сказала…

— Хорошо. — Он не дал ей договорить. Вика молча, расширенными от удивления глазами смотрела на то, как он снова берет пачку и кладет ее обратно в карман. — Если будут нужны, то ты, пожалуйста, не стесняйся, скажи…

Вика оторопело смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Она никак не ожидала, даже представить себе не могла, что он так быстро покорится, послушается ее, не станет возражать… Да что это с ним случилось?!

Но Павлик уже захлопнул за собой дверь. Вика некоторое время стояла без движения, прислушиваясь, как закрылись и снова открылись, но уже внизу, двери лифта. Ей хотелось подойти к окну и посмотреть, уехал ли он. Почему-то ей казалось, что он сейчас вернется и снова станет предлагать ей взять эти деньги, которые она теперь уже ни за что в жизни не возьмет. Но Павлик не вернулся. В вечерней тишине Вика отчетливо услышала, как заработал мотор его машины, потом звуки начали отдаляться, и все стихло. А она все стояла в прихожей, так и не понимая, что же произошло с Павликом.

Закрыв дверь на ключ, она вошла в ванную и застыла напротив зеркала, в первую же секунду ощутив прилив настоящей ненависти к самой себе. На нее смотрело чужое лицо, и все же Вика знала, что это была она. Синие, глубокие круги под глазами, растрепанные волосы, розовые пятна на бледных щеках, блестящие, словно покрытые лаком, бледные губы. Прошедшие сутки она практически непрерывно занималась любовью. Сначала — с любимым мужчиной, до исступления, а потом, после недолгого перерыва, — с тем, которого не любит и не любила никогда. Которого просто пожалела, вместо того чтобы прогнать. Тело болело, глаза слипались. Это было невыносимо.

Теперь Вике казалось, что она никогда не сможет отмыться от прикосновений Павлика. Странно, но до сих пор она не сознавала, насколько ужасно спать с мужчиной, которого ты не любишь! И это вдвойне ужасно, если твое тело еще не успело остыть от поцелуев и ласк того, другого, любимого. Но только в тот момент, когда захлопнулась дверь за Павликом, Вика смогла понять, насколько ужасно все то, что произошло.

Выйдя из ванной, она завернулась в махровое полотенце, села в кресло, закурила сигарету и тупо уставилась на телефонный шнур, который выглядывал из-под кровати. Включить телефон, дождаться звонка и провести остаток вечера и ночь с Александром… Это было просто дико. Это показалось Вике последним кругом ада. Ступить в него она не решилась, а потому телефонный шнур так и остался лежать под кроватью до наступления следующего дня.

Проснувшись рано утром, она долго сидела возле окна, смотрела, как тает ночь — темное ущелье, отделяющее один день от другого, — встречала солнце, пила кофе и курила. Легкий порыв свежего весеннего ветра выманил ее на улицу. Почти до полудня Вика бесцельно бродила по парку, расположенному неподалеку от дома, смотрела, как распускаются почки на деревьях, сидела на скамейке возле пруда, листала небольшой томик стихов, слушала птиц и голоса людей. Постепенно ей становилось легче, вчерашний кошмар уходил в прошлое, реальность обретала свои черты. На душе было уже не так мерзко, как накануне. Вернувшись, Вика распахнула в квартире все форточки, подключила наконец телефон, громко включила музыку и принялась мыть полы. Это был неосознанный порыв — вчерашний день все еще жил здесь, в этой квартире, и ей хотелось стереть последнее воспоминание о нем. Чтобы ничего, совсем ничего не осталось.

В домашних хлопотах незаметно пролетело почти два часа. Некоторое время Вика возилась на кухне, стараясь ни о чем не думать, и все же понимала, что с каждой минутой тревога ее растет. Вода в кране, казалось, производила слишком много шума. Вика закрутила кран, оставив лишь тоненькую струйку — теперь по крайней мере можно быть уверенной в том, что шум воды не заглушит телефонный звонок… Она закрыла форточку, потому что с улицы тоже доносилось слишком много посторонних звуков. Оставив в раковине посуду, она зашла в комнату, мокрыми руками сняла телефонную трубку, послушала… Гудок был — значит, со связью все в порядке. Вика снова положила трубку, поискала глазами тряпку, нашла ее и стерла мыльную пену с матовой поверхности телефонного аппарата.

В четыре часа, переделав все возможные дела, дочитав начатый накануне роман, она уже решила, что Александр не позвонит. В течение дня телефон ожил лишь однажды, но, увы, Вика услышала на том конце лишь мамин голос с давно ставшим привычным вопросом о ее самочувствии. Но именно в тот момент, когда Вика уже отчаялась и решила, что ждать больше не стоит, телефон снова зазвонил. Сняв трубку после первого же звонка, она почувствовала, как перехватило дыхание, как застучало сердце…

— Ну наконец-то, — вздохнула она, не сумев сдержаться. Почти весь день она уговаривала себя быть сдержанной в предстоящем разговоре, не проявлять эмоций, не показывать, насколько беззащитно ее чувство. И все-таки сказала именно то, что так рвалось наружу.

— Прости, я не мог позвонить раньше. И еще раз — прости.

— Еще раз — за что? — От одного звука его голоса Вика просто сходила с ума. Казалось, она может слушать его бесконечно. — Послушай, — заторопилась она, не став дожидаться его объяснений, — приходи скорее. Я жду тебя, я ужасно соскучилась, Александр!

— Я тоже соскучился, — тихо ответил он и, как показалось Вике, нахмурился. Она совершенно отчетливо видела его лицо, каждое движение губ, произносящих слова, которые долетали до нее через расстояние. — Но я уже сказал — прости. Прости, Вика, но сегодня не получится увидеться. Только завтра.

— Завтра? — Вика едва не выронила трубку из рук, услышав этот чудовищный приговор. Завтра казалось недостижимым. Двадцать четыре часа протяженностью в век. — Ты с ума сошел! Я не могу ждать до завтра!

Он не отвечал, но Вика сразу поняла, что причина его молчания совсем не в том, что он раздумывает, Приговор был окончательным…

— Да что случилось?

— Ничего особенного, — ответил он, — просто у меня на сегодня назначена встреча.

— Встреча? У тебя назначена встреча? — Вика повторяла его слова, пытаясь уловить смысл, понять наконец, что же встало между ними. — Какая встреча? С кем?

В следующую секунду она пожалела о том, что задала этот вопрос. Но было уже поздно, и ее понесло по течению, сопротивляться силе которого она была не в состоянии.

— С женой.

— С женой? Встреча с женой? Так ты…