Разведены и непредсказуемы - Валентина Седлова Страница 48

После чего повернулась и ушла к себе, не дожидаясь, что выскажет ей вслед Раечка.

Только скрывшись от любопытных глаз коллег, предвкушающих очередной скандал, Ника позволила себе беззвучно выругаться. Ну что это такое: одна смерть, затем другая, а тут еще и Раечке вожжа под хвост попала! Никак решила выяснить, кто круче: личный помощник или заместитель? Ну и на хрена ей это было надо, спрашивается? Можно подумать, если она вдруг окажется по должности выше Ники, ей за это зарплату прибавят и вместо той будут в кабинет на чай приглашать! Пусть даже и не мечтает!

Но что же делать с ней дальше? Объяснительную она писать не станет, это факт. Может, и вправду выгнать, раз такой козырный повод нарисовался? Никита ведь давно уже предлагал поувольнять всех, кого она сочтет нужным. Заодно и разбавить коллектив мужчинами. Все равно надо срочно кого-то взамен Кати на роль верстальщика подыскивать, да и грамотный бегающий корреспондент им бы не повредил. А что до Раечки, так от нее пользы, как от козла молока. Только и умеет, что пыль в глаза пускать. Срочное поручение у нее, видишь ли!

Ника мысленно перетасовала своих сотрудников. Так, ну раз с вещами на выход отправляется Раечка, то следом за ней не грех бы и Зинаиду отфутболить. Хм… а ее бы за что турнуть? Нужен повод, и желательно не надуманный. Хотя… да пожалуйста, и далеко ходить не надо: весь прошлый номер пришлось лично ей, Нике, корректировать. Ну ладно, мадам один раз поленилась, еще можно найти какие-то оправдания. Но это же не означает, что на чужой шее можно ездить до бесконечности! Почему же вкалывать приходится ей, а зарплату за это получает Зинаида?! Отлично устроилась! И ведь, судя по всему, считает это в порядке вещей! Так, сколько за ней статей на корректуре значится? Целых четыре! Вот и славно, сама себе злобный Буратино! Номер второй отправляется в полет! То есть в пролет.

Так, значит, еще одной бабой с воза меньше. Кто остается? Маша, Нина и Люба. Ну, при таком раскладе Маша, наверное, и сама сообразит, что пора браться за дело, пока ее не попросили присоединиться к остальной компании. Ей без работы оставаться не с руки, поскольку надо чем-то дочку кормить. Значит, пусть живет. К Нине претензий нет. Ну а что до Любы… Ей бы, конечно, не мешало укоротить свой длинный язычок, но, с другой стороны, когда она спохватывается и начинает работать, статьи у нее неплохие получаются. Так что пусть тоже остается… пока.

Значит, у них образуются вакансии верстальщика, корректора и корреспондента. Трое мужчин плюс Аникушин — и четыре женщины, включая ее саму. Паритет. То, что доктор прописал! И больше никаких «клубов по интересам», упаси Боже!

Значит, сегодня надо выгнать Раечку, ну а в понедельник — вторник уже и до Зинаиды руки дойдут, чтоб со стороны это не выглядело как сведение личных счетов. Или смилостивиться и все-таки дать Зинаиде последний шанс?

С изрядным удивлением Ника обнаружила, что в ней просыпается и активно требует жертв доселе мирно покоящаяся на самом донышке души стервозность. Вот спрашивается, с какой стати она должна идти навстречу Зинаиде и вторично наступать на одни и те же грабли? Та ведь все равно не будет выполнять свои обязанности, уж неясно — из вредности или из принципа, но суть одна и та же. Нет уж, продолжая аналогию с больными зубами, если рвать — то за один заход, не затягивая пытку на несколько месяцев. Так что решено: со следующей недели Зинаида может подыскивать себе новое место работы. Заодно и остальным коллегам урок будет: держишься за этот журнал? Тогда изволь вести себя как подобает журналисту, а не базарной хамке, и не забывай про свои непосредственные обязанности.

Кстати, раз увольнение этой сладкой парочки состоится в самое ближайшее время, пора бы составить и текстовки освободившихся вакансий на тот случай, если поиск новых сотрудников будет вестись через интернет-сайты. Опять же: хоть какая-то разрядка после этой дикой утренней ссоры.

Меж тем время шло, стрелки часов неумолимо бежали к полуденной отметке, а Никита в редакции все не появлялся и на мобильный ей не звонил. Ника слегка обеспокоилась. Неужели новые осложнения? Только этого не хватало!..

* * *

Егор Воронцов вышел из палаты, сжал руки в кулаки, безмолвно призывая себя держаться. Ничего, Серафим обязательно поправится! Врачи говорят, что в принципе госпитализация — мера, скорее, подстраховочная, опасности в целом уже вроде бы нет, но все равно, как говорится: в таком деле лучше перебдеть, чем недобдеть.

Частично в том, что произошло, была и его вина. Егор осознавал это с беспощадной ясностью и корил себя на чем только свет стоит в том, что втянул Серафима в эту авантюру. Недаром говорят, что нельзя шутить здоровьем — ни своим, ни чужим. А они что натворили?! Обманули всех, включая самых близких людей, Серафим вовсю валял дурака, изображая больного человека, а в итоге именно это с ним и произошло — сердечный приступ! Но кто же знал, что дела примут такой неожиданный оборот?

Следом за ним из палаты вышел Никита.

– Я тебе еще нужен?

– Да нет, пожалуй. Поедешь на работу?

– Ну да. Проведу свой последний день в кабинете главреда.

– Прости, что все так сложилось.

– Да ладно, — криво улыбнулся Никита. — Я же все понимаю.

– Ну не выйдет из Виктора управляющего, — убеждая скорее себя, нежели сына, добавил Егор. — Не тот он человек, увы. И дело даже не столько в истории этой темной. Если он на любой стресс будет так бурно реагировать, от нашей компании через полгода камня на камне не останется, все под откос пойдет. Так что нет у нас другого выхода по большому счету.

– Бать, не оправдывайся. Я же говорю: я все понимаю.

– Спасибо тебе!

– Да мне-то за что? — пожал плечами Никита. — Мы все в одной лодке. Или считал, что я на принцип пойду и вас с дядькой на произвол судьбы брошу?

Егор промолчал. Никита резко обернулся и посмотрел в лицо отцу.

– Или и впрямь думал?! Решил, что я вас предам и буду жить дальше как ни в чем не бывало?!

Егор тяжело вздохнул, поднял глаза и ответил, не отводя взгляда:

– И ты меня пойми, сынок! Мы ж на вас обоих, как на самих себя, надеялись. А что в результате получилось? Виктор мало того, что впутался черт знает во что, так еще и по работе такого начудил — хорошо хоть консультанты вовремя вмешались, мне о проблемах сообщили. Еле-еле смогли все урегулировать. Ну а ты всегда говорил, что выбрал путь свободного художника и кресло начальника тебе седалище натирает. Все надеялся, что в скором времени сбросишь с себя ярмо главреда и обратно к своим киношникам подашься. Тут уж в голову всякое лезет. Да, признаюсь: боялся я, что ты нас покинешь. Очень боялся! За это и прощения у тебя прошу. Недооценил я тебя, сынок. Уж прости ты меня, идиота старого!

Хотя Никита не относился к излишне сентиментальным натурам, но при этих словах у него подозрительно защипало в носу. Поэтому быстро, пока позорная влага не выступила на глазах, он буркнул:

– Да ладно, чего уж там? Проехали!.. Распрощавшись с Никитой и дождавшись, пока тот покинет больничный коридор, Егор потянулся к телефону. Долго слушал в трубке длинные гудки, пока на том конце не произнесли мягко и вкрадчиво «алло?».