Все ради любви - Кристин Ханна Страница 48

— Что? Ты что-то сказала?

— Что с тобой?

— Ничего. Все в порядке. Мне нужно обслужить седьмой столик. — Лорен нахмурилась, будто соображая, что от нее требуется.

— Забайоне.

— А?

— Седьмой столик. Мистер и миссис Рекс Мейберри. Они ждут забайоне и капучино. А Бонни Шмидт заказала тирамису.

На лице Лорен появилась жалкая улыбка, однако ее взгляд был потухшим.

— Верно. — Она медленно двинулась к кухне.

— Подожди, — сказала Энджи.

Лорен обернулась.

— Мама приготовила паннакотты [18], но больше, чем нужно. Ты знаешь, как этот десерт быстро оседает. Задержись после работы на несколько минут, поешь вместе со мной.

— Мне нельзя есть жирную пищу, я растолстею, — сказала Лорен и поспешно отошла.

В течение следующих часов Энджи внимательно наблюдала за ней — ее насторожила странная бледность Лорен и неестественная, будто приклеенная улыбка. Несколько раз Энджи предпринимала попытки разговорить ее, однако все они были тщетными. У девочки что-то случилось, пришла к выводу Энджи. Возможно, Лорен поссорилась с Дэвидом. Или, не исключено, университет ответил на ее заявление отказом.

Когда Энджи проводила до двери последних гостей, распрощалась с мамой, Мирой и Розой и закрыла кассу, ее беспокойство достигло предела.

Лорен, сложив руки на груди, стояла у окна и смотрела в ночь. На улице волонтеры развешивали на фонарных столбах чучела индеек и шляпы колонистов. Потом, как было известно Энджи, они примутся натягивать световые гирлянды к празднику, который последует за Днем благодарения. Ежегодная церемония включения иллюминации на рождественской елке — это запоминающееся событие. На него в город съезжаются сотни туристов. И состоится оно в первую субботу декабря. Энджи практически никогда не пропускала этот праздник, даже когда была замужем. Некоторые семейные традиции нерушимы.

Она подошла к Лорен:

— Осталась всего неделя до церемонии.

— Да.

Энджи видела лицо девочки в окне, отражение было расплывчатым.

— А вы ходите на церемонию каждый год?

— Кто — мы? — Лорен опустила руки.

— Ты и твоя мама.

Лорен издала звук, который можно было принять за смех.

— Моя мамочка не из тех, кто будет стоять на холоде всю ночь и ждать, когда включат огни.

Слова взрослого человека, догадалась Энджи. Видимо, такое объяснение получила когда-то маленькая девочка, которой очень хотелось увидеть, как зажигаются рождественские огни. Энджи захотелось обнять Лорен, показать ей, что она не одинока, но она почувствовала, что сейчас это делать не стоит.

— Хочешь пойти со мной? То есть с нами. Десариа налетают на город как саранча. Мы едим хот-доги, пьем горячее какао и покупаем жареные каштаны в ларьке «Ротари». Я понимаю, это нездоровая пища…

— Нет, спасибо.

Энджи уловила в голосе Лорен сердитые, агрессивные нотки, но под ними пряталась душевная боль. Она также поняла, что Лорен вот-вот убежит, поэтому не стала медлить и заговорила, тщательно подбирая слова:

— Что случилось, солнышко?

От «солнышка» Лорен будто съежилась.

— До встречи, — бросила она, отойдя от окна, и направилась к двери.

— Лорен Рибидо, остановись! — Энджи удивилась самой себе. Она и не подозревала, что умеет командовать точно так же, как мама.

Лорен остановилась и повернулась:

— Ну что еще тебе надо?

Энджи хорошо знала этот тон. В нем была и боль, и злость, и обида.

— Я переживаю за тебя, Лорен, разве это не понятно? Я вижу, что ты чем-то расстроена, и хочу помочь.

На лице девочки отразилась мука.

— Пожалуйста, не надо.

— Что не надо?

— Быть доброй ко мне. Я правда не могу принять помощь.

Энджи отлично ее понимала, она сама прошла через это, но ее убивало то, что беды выпали на долю совсем юной девушки, практически подростка. С другой стороны, повышенная эмоциональность и острые реакции на всяческие перипетии — это типично для подросткового возраста. Вероятно, весь сыр-бор из-за плохих результатов по тесту. Если только…

— Вы с Дэвидом расстались?

На лице Лорен промелькнула горькая усмешка.

— Спасибо, что напомнила, что может быть еще хуже.

— Надевай пальто.

— Я куда-то еду?

— Едешь.

Энджи решила воспользоваться шансом. Он ушла на кухню за своей курткой, а когда вернулась, Лорен уже стояла у двери в новом зеленом пальто. Рюкзачок висел на ее плече.

— Пошли, — сказала Энджи.

Они пошли по темной улице, через каждые несколько футов пересекая круги света от уличных фонарей. Обычно в половине одиннадцатого по будням улицы были пусты, но сейчас они были полны народу. Город готовился к праздникам. В холодном воздухе пахло дымом и океаном.

Энджи остановилась на углу, где женщины из местного женского клуба раздавали горячее какао.

— Хотите какао? — весело спросила одна из женщин, выдыхая при каждом слове легкие облачка пара.

Энджи улыбнулась:

— Конечно.

Она обхватила обеими руками чашку с горячим напитком и повела Лорен на городскую площадь. Там они сели на скамью. Даже на таком большом расстоянии был слышен гул океана. Он был мерным и ровным, и все обитатели Вест-Энда слышали в нем биение сердца своего родного города.

Энджи покосилась на Лорен, которая сидела, уставившись в чашку.

— Лорен, ты можешь все мне рассказать. Я знаю, ты видишь во мне взрослого человека и, может быть, поэтому считаешь меня своим врагом, но иногда в жизни происходит такое, что оказывается, со взрослыми даже необходимо обсудить свои проблемы.

— Проблемы, — повторила Лорен саркастически и хмыкнула, давая понять, что это слишком мягко сказано.

Энджи списала подобную реакцию на юношеский максимализм. Она знала: юность склонна все преувеличивать.

— Ну же, Лорен, — не отступала она. — Дай мне возможность помочь тебе.

Лорен резко повернулась к ней:

— Дело в Дэвиде.

Естественно, дело в Дэвиде. В семнадцать лет вся жизнь вертится вокруг мальчика. Если он не позвонил, у тебя разрывается сердце. Если он на перемене о чем-то поговорил с Мелиссой Сью, ты потом рыдаешь ночами.

Энджи терпеливо ждала. Если бы она сейчас заговорила, то сказала бы Лорен, что не надо переживать, что она молода и однажды Дэвид станет приятным воспоминанием о первой любви. Только это было бы совсем не то, что хотела бы услышать девушка.