Необычная гувернантка - Карен Рэнни Страница 48

– Я отравил их, Девлен? – тихо спросил Роберт.

Мальчик держался с привычной напускной храбростью, но слабый голос выдавал его смятение. Роберт был умным ребенком. Возможно, даже слишком умным, Беатрис отчаянно хотелось утешить его, смягчить боль, развеять страх, но она никогда не умела лгать. Не в ее силах было защитить его и уберечь от жестокой правды. И все же она порывисто обняла мальчика и, прижав к себе, ласково заговорила с ним, как могла бы говорить мать, будь она жива.

– Все хорошо, все хорошо, – повторяла она бессмысленные слова.

На самом деле Беатрис вовсе не чувствовала уверенности, что все будет хорошо. Но Роберт не спорил. Он лишь обеими руками обхватил ее за талию и уткнулся лицом в живот. Даже сквозь толстую шерстяную ткань плаща чувствовалось, как он дрожит. Беатрис охватил гнев, в глазах полыхнула ярость.

– Это подло! – взволнованно выдохнула она. – Не знаю, зачем кто-то сделал такое, но это настоящая подлость. – Беатрис наклонилась к мальчику. – Скажите ему, Роберт.

Герцог посмотрел на нее и перевел взгляд на Девлена.

– Он будет взбешен.

– Не думаю.

– Почему вы говорите обо мне так, будто меня здесь нет? – нахмурился Девлен. – И отчего это я должен рассердиться, Роберт?

– Он не рассердится, Роберт. Я обещаю, – добавила Беатрис, глядя на Девлена.

Тот молча кивнул.

Роберт рассказал кузену о выстрелах в лесу. Пока мальчик говорил, Девлен все больше мрачнел. Хмурый и напряженный, он неподвижно застыл, словно отлитая из железа фигура.

– Идите и соберите вещи, – приказал он девушке.

Беатрис крепче прижала к себе Роберта.

– У вас нет права меня уволить. И я никуда не уйду.

– Ваша преданность весьма похвальна, – заметил Девлен, невольно повторяя слова отца. – Однако я вовсе не собирался дать вам расчет. Уложите также и вещи Роберта. Вы поедете со мной в Эдинбург.

Роберту грозила опасность, но и над его гувернанткой нависла угроза. Нет, Девлен отнюдь не желал ей смерти, но Беатрис вдруг поняла: поехать в Эдинбург – значит, пойти на огромный риск.

– Так вы едете? – негромко спросил он мягким, вкрадчивым тоном, таившим в себе особую опасность.

У Беатрис не оставалось выбора, и все же она еще могла изменить решение.

– Да, – кивнула она, сдаваясь на милость победителя. Девлен повернулся к своему кузену.

– Вы поедете в Эдинбург, Роберт?

Мальчик выпустил из рук юбку гувернантки, отступил на шаг и кивнул. Его глаза покраснели, а на щеках все еще блестели слезы. Беатрис ласково пригладила его вихры и прижала ладонь к горячей щеке маленького герцога. Ее переполняли нежность и сочувствие.

– Тогда мы пойдем укладывать вещи, – предложила она. – Давайте устроим игру. Кто первый успеет собраться?

– Вы, мисс Синклер. У меня гораздо больше вещей. Я должен взять с собой всех моих солдатиков.

– Не слишком увлекайтесь, Роберт, – усмехнулся Девлен. – Пожалейте моих лошадей.

Беатрис заставила себя улыбнуться в ответ и взяла мальчика за руку. В своей взрослой жизни ей иногда приходилось изображать чувства, не испытывая их. Напускать на себя веселый или заинтересованный вид и замечать, как постепенно проходит печаль или просыпается интерес. Но сейчас Беатрис приходилось тщательно скрывать свои подлинные чувства, и к этому она не привыкла.

– Меня одолевает искушение посадить вас в карету прямо сейчас, не давая времени на сборы. Когда вы будете готовы?

– Через четверть часа, – ответила Беатрис, сократив вдвое необходимое время. Ей хотелось как можно скорее покинуть Крэннок-Каел. Если для этого придется в спешке собирать саквояж, а вещи помнутся, так тому и быть.

– Тогда поспешите, – кивнул Девлен. – Я прикажу, чтобы подали мой экипаж.

Подойдя вслед за Робертом к дверям замка, Беатрис поняла, что с легкостью могла бы бросить вещи у себя в комнате и уехать без них. Она больше не чувствовала себя здесь в безопасности. В Крэннок-Касле поселилось зло. Казалось, им пропитался сам воздух. Даже кирпичные стены здесь источали яд.

Внезапно Беатрис мучительно захотелось повернуть время вспять и перенестись в прежнюю жизнь, счастливую, хотя и не совсем безмятежную, когда были живы родители. Тогда ничто не предвещало близкой беды.

Она так жаждала перемен. Ждала, чтобы хоть что-то произошло. Господь всемогущий, так и случилось, но разве об этом она просила? А если Всевышний понял ее слишком буквально? Может, ей следовало более тщательно подбирать слова в своих молитвах?

Как бы она хотела все исправить. Ей ведь нужно лишь одно: спокойно просыпаться по утрам и проводить дни в мире и довольстве. Жить с легким сердцем и радоваться каждому прожитому дню.

– Все будет хорошо, мисс Синклер?

– Конечно, – решительно подтвердила Беатрис. Ее голос звучал твердо и уверенно, а Роберту ни к чему было знать о ее страхах и сомнениях.

Меньше чем через полчаса они уже покидали Крэннок-Касл. Герцог и гувернантка медленно подошли к экипажу. Беатрис все ждала, что их окликнут, но Камерон Гордон так и не потребовал, чтобы беглецы вернулись. Похоже, никто не догадывался об их отъезде.

Беатрис открыла дверцу кареты и откинула подножку, помогая Роберту забраться в экипаж, потом поднялась сама, села рядом с мальчиком и взяла его за руку. День выдался холодным. В воздухе носились хлопья снега, но кто-то позаботился поставить на пол кареты маленькую медную жаровню и горящие угли давали приятное тепло.

– Мне кажется, кто-то хочет меня убить, мисс Синклер.

– Не говорите глупостей, – строго проговорила Беатрис и нахмурилась. – В лесу стрелял неумелый охотник, а бедные птицы под окном классной комнаты просто замерзли насмерть. На дворе довольно холодно. – Ее слова не убедили Роберта. В конце концов, Беатрис сдалась. Мальчик был слишком умен, чтобы обходиться с ним как с несмышленым ребенком. – Я не знаю, что случилось, Роберт, но мне это не нравится. – Герцог кивнул, словно благодарил ее за откровенность. Беатрис подняла шторку на окне. – Похоже, скоро пойдет снег. Возможно, по дороге в Эдинбург нас застанет пурга. – Мальчик равнодушно уставился в окно, и у Беатрис сжалось сердце от жалости. Уж лучше бы он вел себя как надутый маленький сноб и держался с прежним аристократическим презрением, чем это немое безразличие ко всему. – Вы любите снег, Роберт? – спросила она, желая отвлечь воспитанника от мрачных мыслей. Юный герцог пожал плечами, но не ответил. – А я очень люблю снег, – бодро продолжила Беатрис, вдруг понимая, что ведет себя в точности как одна женщина из их деревни. Бедняжка беспрестанно молола языком, не умолкая ни на минуту; болтала обо всем, что только приходило ей в голову. – По-моему, он очень красив, особенно на ветвях деревьев. А ночью, когда идет снег, становится так же светло, как при полной луне.