Перстень Дарины - Александра Девиль Страница 48

— А отец, наверное, сразу по прибытии пошел к князю? Правду сказать, мы вас ждали еще вчера, и князь спрашивал о Лукьяне Всеславиче у моего мужа.

— Мы задержались, потому что пришлось сделать крюк на север, — пояснила Дарина. — По прямой дороге нам показалось ехать опасно, там были замечены татары. А потом, уже недалеко от города, мы увидели разгромленную и сожженную крепостцу…

Она рассказала Евдокии, какое страшное и загадочное происшествие задержало ее отца, решившего выяснить, кто виновник злодейства. Евдокию рассказ Дарины насторожил и, наверное, испугал, хоть она и старалась скрыть свой страх.

— Будем надеяться, что это дело рук каких-нибудь диких татар, которые не подчиняются хану, — сказала дочь воеводы, пройдясь из угла в угол. — Князь Даниил быстро с ними справится. Сейчас он собрал к себе на совет бояр и воевод, среди которых мой муж. А всем остальным знатным людям велел идти во дворец, веселиться на свадьбе его племянницы. Венчание было вчера, а сегодня свадьбу играют уже второй день. — Евдокия улыбнулась, и сразу стало видно, как она еще молода и девически беспечна. — Ведь дочь князя Василька — моя давняя подруга. Я говорила ей о тебе, и она велела непременно привести тебя на свадебный пир. Вот увидишь, какая наша невеста красавица! Ты ведь хочешь пойти в княжеский дворец?

— Хочу, — простодушно призналась Дарина. — Но прилично ли мне идти туда одной, без мужа? Может, подождем, когда Лукьян Всеславич вернется?

— Но ты ведь пойдешь не одна, а со мной. С нами будет тетка моего мужа и еще одна родственница. А отец, когда вернется, тоже отправится прямиком в княжеские палаты. Или, может, ты не хочешь сейчас идти потому, что устала с дороги?

— Нет, я совсем не устала! — оживилась Дарина. — Я только умоюсь и переоденусь в другое платье.

Вскоре принаряженная Дарина уже шла рядом с Евдокией по улице, ведущей к княжескому дворцу. Их сопровождали две пожилые родственницы и двое слуг, раздвигавших перед знатными женщинами толпу уличных зевак.

Сумерки уже опустились на город, но во дворце было светло, потому что множество факелов и свеч озаряло пиршественный зал, где веселились нарядные гости.

Дарина робела, боясь показаться неловкой и неуклюжей перед знатными людьми; особенно ее пугала предстоящая встреча с Даниилом и Васильком. Войдя в зал и остановившись на пороге, она быстро пробежала взглядом по лицам гостей, отметив двух пожилых бородатых мужчин, и тихо спросила у Евдокии:

— Которые из них князья? Наверное, те, с длинными бородами?

— Нет, князей здесь нет, — качнула головой Евдокия. — Они в другом конце дома принимают гонцов и держат совет с ближними боярами. Там и мой муж. Но скоро все придут сюда, подожди. А пока пойдем, я представлю тебя жениху и невесте.

В этот миг заиграла музыка, и многие гости поднялись с мест и вышли на середину зала танцевать. Возникла некоторая суматоха, чему Дарина была очень рада, поскольку это позволило ей подойти к новобрачным почти незаметно, а не на виду у всех гостей, сидящих за столом. От волнения у Дарины слегка шумело в голове, и голос княжеской дочери долетел до нее словно издалека:

— Я рада видеть жену нашего славного воеводы. И тебе скажу, Евдокия: приятно заметить, что вы с молодой мачехой в добрых отношениях и ты не сердишься на нее и на отца, как порою бывает.

— Конечно, не сержусь, — спокойно отвечала Евдокия. — Отец всегда был для моей матери верным мужем, хоть она болела не один год. Почему же я должна мешать ему теперь? Пусть и он на старости лет узнает хоть немного счастья.

Дарина, о которой две знатные женщины, ее ровесницы, говорили так, словно она не стояла рядом, почувствовала легкую досаду. По словам Евдокии получалось, что молодая мачеха должна служить утешением для старика, а ее собственные чувства никого не интересуют. Впрочем, Дарина не стала задерживаться на этой неприятной мысли, чтобы не портить праздник ни себе, ни другим. Она незаметно посматривала на танцующих, стараясь запомнить их нехитрые и довольно однообразные движения. Такие плавные, чинные танцы, не похожие на пляски простонародья, были редким развлечением при дворах русских князей; они перешли в Галицко-Волынское княжество из польских и венгерских дворов.

Когда Дарина с Евдокией, поздравив новобрачных, пошли к столу, на их пути внезапно возник статный молодой мужчина в богатом кафтане и, уставившись на Дарину веселыми голубыми глазами, воскликнул:

— А я приметил тебя, госпожа, когда ты въезжала в город на коне! Красавица, да еще и ловкая наездница — не часто встретишь такую боярышню!

— Она не боярышня, а жена моего отца, — строго сказала Евдокия. — А ты, Гурий Ярунович, не пей много вина и не заглядывайся на чужих жен.

— Что за беда, если и погляжу, я ведь не съем глазами! — усмехнулся весельчак. — А ты, Евдокия, прояви учтивость, познакомь меня со своей мачехой. Я Лукьяна Всеславича уважаю, так и ее буду уважать.

— Ну куда от тебя денешься, неугомонный? — улыбнулась Евдокия. — Вот, смотри, Дарина: это Гурий Ярунович, один из первых волынских купцов. Хоть и молод, а уже поднаторел в своем деле. Плавает по морю в Сурож, там торговлю ведет.

У купца Гурия было красивое лицо и молодцеватая осанка; он чем-то отдаленно напомнил Дарине Назара. И тут же перед ее мысленным взором встала страшная картина, увиденная сегодня утром. Дарина невольно помрачнела и опустила глаза. Евдокия увела ее от собеседника и усадила рядом с собой за стол.

Дарина не сразу принялась за еду и питье; сначала присмотрелась, как держат себя за столом другие женщины, а потом и сама стала им подражать, и все у нее получалось не хуже. Вскоре она заметила, что многие мужчины посматривают на нее с интересом. Раньше ей бы польстило мужское внимание, теперь же ее мысли занимало только одно: вернется ли Лукъян живым и здоровым. Повернув голову, Дарина встретилась взглядом с купцом Гурием, но тут же опустила глаза. В голове у нее вдруг тяжелым колоколом прозвучало: «Если и Лукъян погибнет, — значит, я проклята, несу смерть мужчинам и должна оставаться одна». Она вздрогнула от этой леденящей мысли и лишь усилием воли заставила себя сохранить спокойный вид.

Но постепенно крепкое вино княжеского застолья развеселило Дарину, заставило легче смотреть на мир и просто радоваться своей молодости и красоте. Уже не смущаясь, она взглянула на молодого купца и обменялась с ним улыбками.

Заиграла музыка, начался танец. К Дарине подошел Гурий и с поклоном пригласил ее танцевать. Она встала, подала ему руку и горделиво прошествовала с ним на середину зала. Нехитрые движения танца она быстро заучила, да и опьянение придавало ей уверенности.

В те минуты, когда пары сходились близко, рука к руке, Гурий успевал перемолвиться с Дариной.

— Где же ты так долго скрывалась, боярыня? Чья ты дочь? Почему я раньше тебя не видел? — спрашивал он, и глаза его призывно блестели в полумраке.

— Я жила в селе под Меджибожем вдвоем с матерью, вдовой. Потом и она умерла.