Лавандовый сад - Люсинда Райли Страница 48

Как и всегда в Париже, август выдался удушливо жарким и влажным. Воздух словно застыл: ни малейшего дуновения ветерка. Каждый день они с Софией уединялись во второй половине дня в саду. Эдуард однажды обронил в разговоре с Конни, что его сестра обладает удивительным даром художника. И вот сейчас Конни получила возможность убедиться в правоте его слов. Она срывала какой-нибудь цветок или фрукт и клала его в руки Софии. Та какое-то время ощупывала его своими тоненькими пальчиками, пытаясь определить форму предмета. Потом она просила Конни описать ей словами то, что она ей дала. После чего брала в руки угольный карандаш и делала набросок в лежащем рядом альбоме. Через каких-то полчаса рисунок был готов. На бумаге появлялся совершенной формы лимон или персик.

– Ну, как? Похоже? – с нетерпением спрашивала у нее София. – Я правильно уловила форму и текстуру предмета?

Ответ Конни был всегда утвердительным.

– Да, София, ты превосходно уловила и то и другое.

В один из дней, особенно душных и знойных, когда у Конни голова раскалывалась от изнуряющей жары, а серовато-желтые облака, закрывшие полнеба, не сулили никакой прохлады, они с Софией по своему обыкновению коротали время в саду. И вдруг София раздраженно передернула плечиками.

– Что? – обеспокоенно спросила у нее Конни, перестав обмахиваться книгой, которую она держала в руке, словно это веер.

– Надоело мне рисовать одни и те же фрукты неделями подряд. Придумай что-нибудь новенькое. Вот в Гасси, в фруктовом саду нашего замка, полно самых различных фруктов, правда, я точно не помню, каких именно.

– Хорошо, постараюсь, – пообещала девушке Конни, напрягая память и пытаясь вспомнить названия различных фруктов. Сверху на них упали первые капли дождя, и сразу же потянуло живительной прохладой. – А сейчас скорее в дом. Кажется, гроза начинается.

Сопроводив Софию в дом и передав ее с рук на руки Саре, чтобы та помогла девушке принять освежающий душ, Конни направилась в библиотеку. Она подошла к окну и замерла, прислушиваясь к тому, как громыхает гром снаружи, будто разверзлись небеса. Но, слава богу, это не грохот артиллерийской канонады, не страшные звуки рвущихся бомб, сброшенных с самолетов и несущих на землю смерть и разрушение. Всего лишь обычный разгул стихии. Гроза была мощной и зрелищной и отнюдь не собиралась заканчиваться. Конни стала шарить по книжным полкам в поисках чего-то такого, что могло бы вдохновить Софию на изображение новых фруктов.

В эту минуту в библиотеке появился Эдуард. Лицо у него было озабоченное, вид усталый.

– Могу я вам помочь, Констанция, в ваших поисках? – обратился он к Конни и натянуто улыбнулся.

– Вот ищу книгу с описанием всяких диковинных фруктов. Вашей сестре уже порядком надоело рисовать только лимоны и апельсины.

– Быть может, вот эта книга подойдет… Я приобрел ее всего лишь пару недель тому назад. – Эдуард проворно пробежал пальцами по корешкам книг и снял с полки аккуратный томик. – Вот, взгляните.

– Спасибо, – сказала Конни, беря книгу, и вслух прочитала ее заглавие: – «История французских фруктов», том второй.

– Наверняка у вас возникнут какие-то мысли после просмотра этого тома. Боюсь только, что в военном Париже мы едва ли сможем отыскать все те экзотические фрукты, о которых рассказывается в книге.

Конни принялась медленно перелистывать страницы, перемежающиеся красочными цветными иллюстрациями. Каждая картинка сопровождалась и подробным описанием фрукта.

– Какие красивые иллюстрации, – невольно восхитилась она.

– Да, – согласился с ней Эдуард. – И сама книга очень редкая. Она была издана в восемнадцатом веке. Мой отец приобрел первый том этого издания для нашей библиотеки в Гасси. А тут и я, по чистой случайности, наткнулся пару недель тому назад на второй том. В комплекте эти два тома представляют собой особую библиографическую ценность. Конечно, отнюдь не меркантильными соображениями я руководствуюсь, собирая свою библиотеку. Просто меня всегда привлекают красиво изданные книги.

– Эта книга действительно поражает своей изысканной красотой, – откликнулась Конни и провела пальцами по нарядному холщовому переплету изумрудно-зеленого цвета. – Удивительно! Книге уже больше двухсот лет, а она в таком прекрасном состоянии, будто ее никогда не брали в руки.

– В следующий раз, когда поеду к себе в замок, отвезу ее туда. Вместе эти два тома станут отличным путеводителем по нашим тамошним садам. Пожалуйста, можете взять книгу с собой. Уверен, вы с ней будете обращаться бережно. – Эдуард отвесил легкий полупоклон. – Прошу простить меня, Констанция, но мне надо немного позаниматься здесь делами.

Август медленно перетек в сентябрь. И чем дальше, тем отчетливее Конни видела, в каком смятенном состоянии пребывает София. Обычно раньше, когда она читала ей вслух, девушка слушала ее предельно внимательно и часто просила повторить то или иное предложение еще раз, если что-то было ей непонятно. Но сейчас София слушала ее, что называется, вполуха. Такой же невнимательной она стала и во время своих сеансов рисования. Конни изо всех сил выкладывалась, чтобы живописать Софии, как выглядят луковицеобразные пурпурные плоды чернослива, а она в это время машинально водила карандашом по бумаге, и было видно невооруженным взглядом, что мысли ее витают далеко отсюда.

А потом и вовсе извлекала из кармана небольшую записную книжку в кожаном переплете и начинала что-то строчить туда. Конни лишь завороженно наблюдала за тем, как София время от времени устремляла взгляд своих невидящих глаз к небесам, словно желая подпитаться от них вдохновением, потом она еще раз ощупывала пальцами страницу в записной книжке и опускала ручку в точно означенное место. Однажды Конни попросила девушку показать ей, что она там пишет, но София отказалась наотрез.

Как-то раз вечером они сидели вдвоем в библиотеке. Стоял непривычно холодный сентябрьский день. В доме впервые за все лето растопили камин. Неожиданно София сказала, обращаясь к Конни:

– Констанция, ты так хорошо описываешь мне внешний вид того или иного предмета, я словно вижу его своим внутренним зрением. А можешь ли ты описать мне, что такое любовь?

Рука с чашкой чая изумленно повисла в воздухе. Конни так и не успела донести ее до своего рта. Она посмотрела на Софию. На лице девушки застыло мечтательное выражение.

– Что сказать? – Конни сделала небольшой глоток из чашки, после чего снова поставила ее на блюдце. – Словами описать любовь очень трудно. Ведь у каждого из нас своя любовь. Все люди любят и чувствуют по-разному.

– Тогда расскажи мне, как чувствуешь любовь ты, – продолжала настаивать на своем София.

– Бог мой! – воскликнула Конни в поисках подходящих слов. – Для меня это было так. Когда рядом Лоренс, весь мир вокруг утопает в солнечном сиянии. Даже в самые мрачные, пасмурные дни мне казалось, что над нами светит солнце, когда мы вместе с ним прогуливались по нашим бескрайним болотам. Да и сами эти прогулки казались мне волшебными только потому, что рядом со мной шел Лоренс. – Конни умолкла, почувствовав, что у нее перехватило горло. Перед ее глазами вдруг всплыли в памяти те головокружительные дни, когда они с Лоренсом еще только-только начали встречаться. – Мне приятно было каждое его прикосновение. Более того, я жаждала его ласк. Они меня совсем не пугали. Наоборот. Возбуждали и одновременно успокаивали. Он заставлял меня чувствовать себя какой-то… неукротимой что ли, непохожей ни на кого на свете. А еще я чувствовала себя в полной безопасности, когда он был рядом, словно ничто на свете не могло напугать меня. Но когда мы с ним были в разлуке, все было иначе. Время замедляло свой ход и тянулось бесконечно. Зато как же оно летело, когда мы снова обретали друг друга. Часы превращались в мгновенья. Лоренс вдыхал в меня жизнь, понимаешь, София? Я… Прости! – Конни сунула руку в карман в поисках носового платка и торопливо вытерла слезы, выступившие на глаза.