Однажды ты не ответишь - Дора Коуст Страница 48

Во-первых, как я уже говорила, Адель и мама вернулись слишком поздно. Официально до ужина оставалось каких-то пятнадцать минут, но к нему у меня совершенно ничего не было подготовлено. Нет, конечно, курицу зажарить я успела. Да и овощи запекла, пока остывал пирог. Правда, с сервировкой у меня возникли проблемы.

Я хотела все сделать сама. Сама, своими руками, потому что должна была убедиться, что все идеально. Но именно в тот момент, когда я перетаскивала в столовую тарелки, во всем доме без каких-либо причин выключился свет. Чуть позже удалось методом тыка понять, что электричества в доме в принципе нет, тогда как у наших соседей все работало без перебоев.

И вот самое поганое в этом всем, что в доме, кроме меня и девочек-горничных, больше никого не было. Их визг был слышан абсолютно всем и всюду, а потому в эпический момент выключения электричества я с перепуга выронила тарелки и бокалы. Они разбились о пол с оглушительным звоном, пока я изо всех сил пыталась сохранять спокойствие. Даже нашла положительные моменты в этой неожиданной проблеме — собиралась украсить столовую свечами. Свечами, которые искала полчаса.

Но, как говорится, беда не приходит одна. Где-то между третьим и пятым кухонным шкафом я поняла, что меня дико тошнит. То ли давление резко упало, то ли не стоило есть тот острый сыр с приправами, который я нашла в холодильнике. Желчь подступала к горлу, во рту стоял привкус сыра, что теперь не казался таким вкусным, а туалет еще нужно было найти в темноте. И ведь говорила мне мама: «Если на сыре есть плесень, каким бы деликатесом он ни был, есть его опасно для здоровья». Но как мне было не попробовать? Раньше я об этом дорогостоящем удовольствии только из фильмов слышала.

Вместе с уставшими, но довольными Адель и мамой домой вернулись и Кристоф с Клеменс. Выслушав мое сбивчивое объяснение, мужчина направился прямиком к щиткам, но вернулся оттуда ни с чем. Все работало, условно все находилось в порядке, но электричества в доме не было, а потому ему пришлось звонить знакомому электрику, который пообещал добраться до нас в течение двух следующих часов.

Мне хотелось отчаянно стонать и плакать. Завернуться в одеялко и чтобы Антуан погладил мне живот, который издавал красочные рулады, тонко намекая на то, что маму все-таки нужно слушаться.

Проблемы множились как снежный ком, нарастали с пугающей скоростью. Пока мы разбирались со светом, Адель не выдержала и заснула прямо на диванчике в игровой. Для нее этот день оказался весьма насыщенным. Впрочем, как и для моей мамы, которая тоже решила, что подремать можно прямо в кресле рядом с новоиспеченной внучкой. Там-то я их и нашла, чтобы сообщить, что ужинать нам все же придется при свечах.

Будить не стала. Лишь накрыла пледами да тихонько закрыла дверь. Так сильно не хватало Антуана, но его телефон, как назло, был недоступен. Как связаться с Люком, я просто не знала. Не интересовалась, даже не задумываясь о том, что когда-нибудь мне это понадобится. Но на помощь мне пришла Клеменс, которая в пугающей темноте помогала расставлять по дому свечи.

— Попробуйте связаться с Жозефиной. Насколько я знаю, они с Люком общаются более чем тесно, — шепотом проговорила женщина, с опаской озираясь по сторонам.

— Простите, но ведь у Люка есть жена… — в недоумении уставилась я на повара.

— Когда это кому-то мешало? — отмахнулась моя собеседница.

Мы пошли дальше по коридору, чтобы спуститься вниз, однако у кабинета Антуана я была вынуждена остановиться. Кто-то в него заходил. Дверь была слегка приоткрыта, тогда как я точно помнила, что еще несколько часов назад сама запирала створку. Может быть, горничные протирали пыль?

Я сидела на кухне вместе с Клеменс и остальными домочадцами. Есть не хотелось совершенно. Меня мутило, а от запаха еды откровенно тошнило, поэтому Кристофу пришлось даже проветривать кухню, которая буквально была пропитана ароматом жареной курицы. Жозефина трубку не брала. Откровенно игнорировала и мои звонки, и звонки прислуги, хотя я точно знаю, что она обязана отвечать даже в выходной день, который был выделен ей именно сегодня.

— Мадам, выпейте, и вам полегчает, — пододвинула ко мне таблетки и стакан с водой Леони. — Что ж вы так? Этот сыр в большом количестве лучше не есть. Его и нарезают очень тонкими слайсами, да и то алкоголем запивают, потому что не каждый желудок выдержит…

Я не пошла. Я полетела к ближайшему санузлу, чтобы рассказать унитазу о том, что сегодня путешествовало по моему желудку. И вот честное слово, мне было совершенно неважно, нужна ли унитазу эта информация, потому как словесный поток было не остановить.

— Мадам? — раздался голос Клеменс по ту сторону двери. Телефон мой садился, а потому подсвечивать себе экраном было затруднительно. Темно, как в за… Как в лесу ночью. — Мадам, я вам свечку принесла.

— Не нужно. Я уже выхожу, — тяжело вздохнула я, мысленно приказывая желудку и кишечнику быть сильными и не бурчать. Если еще и с другой стороны откроется словесный поток, это будет финиш.

Электрик приехал через три часа. Не знаю, что его задержало, да мне было и неважно. Я настолько адаптировалась к темноте, что уже спокойно ходила по дому без свечей, не сбивая при этом напольные вазы и статуэтки. Правда, до того момента, пока я привыкла к вынужденной слепоте, урон имуществу Антуана уже был нанесен нешуточный. Я даже отмазку успела придумать: пусть вычтет стоимость из моей несуществующей зарплаты, которую я, между прочим, в руках так и не держала.

— Вы нашли проблему? — поднялась я со ступенек в холле.

Все это время сидела там и ждала. Ждала приезда Антуана на самом деле, но и проблема с электричеством была мне не безразлична.

— Да, но устранить ее сегодня он не сможет. Кто-то перерезал провода за территорией дома. Нужна вышка. Да и заменять провода лучше по дню, — ответил мне Кристоф, снимая с себя теплую кофту.

Отчаяние подкатывало к горлу наперегонки с тошнотой. Я бы и на луну повыла, но за плотными тучами ее невозможно было отыскать.

— Шли бы вы спать, мадам. Время уже позднее, — остановился мужчина рядом со мной.

— Вы идите. Я тоже сейчас пойду, — с честным взглядом соврала я, усаживаясь обратно на ступеньки.

Так мы и сидели — я, осколок от тарелки, что спрятался за вазой, и свеча, чей огонек легонько танцевал.

Услышав звук въезжающей на территорию дома машины, я резво подскочила с места и направилась к дверям, чтобы распахнуть их, встречая супруга. За эти секунды никак не удавалось решить: ругать его, что так поздно, да еще и не позвонил, или жаловаться на то, как мне плохо.

Сердце стучало, барабаня свой дробный ритм. Хотелось крепких объятий, скромного поцелуя в висок. Хотелось, но машина не принадлежала Антуану.

Навстречу мне из автомобиля выбрался Брис Руссель.

— Мне жаль, — шепнул он и виновато отвел взгляд в сторону.

Мне жаль, что сердце продолжает стучать, даже если в него беспощадно вонзили нож.