Ваниль и шоколад - Звева Казати Модиньяни Страница 48

– Да. Она умерла, когда он был еще маленький.

– А знаешь, отчего она умерла? – продолжала Розита. – Ну, конечно, не знаешь. Она в свое время в Париже здорово погуляла.

– Ты хочешь сказать, что она была проституткой? – изумленно спросила Пенелопа.

– И это еще не все! Знаешь, мы ездили на похороны, а в таких маленьких местечках люди много чего могут рассказать. Так вот, моя свекровь – далеко не святая.

У Пенелопы голова шла кругом.

– Какие похороны? – спросила она.

– Джеммы и ее отца. Они умерли практически в один день. При загадочных обстоятельствах, – добавила Розита, еще больше понизив голос.

– Я об этом ничего не желаю слышать, – решительно сказала Пенелопа, чтобы положить конец разговору.

– Как знаешь. Только подумай хорошенько прежде, чем связать свою жизнь с одним из Донелли. Говорят, на них лежит проклятье, – предостерегла ее будущая золовка.

И вот теперь, одиннадцать лет спустя, Пенелопа смотрела на хрупкую старушку, сидевшую напротив за кухонным столом. Каких слов ждала она от Марии? Может быть, ей хотелось услышать от свекрови, что жене и матери не положено думать о других мужчинах. Она жаждала услышать слова предостережения, потому что в мыслях своих уже была готова изменить своему неверному мужу, но страшилась этого отчаянного шага.

Пенелопа казалась сама себе бабочкой, летящей на огонек свечи. Ее влекло и затягивало прямо в опаляющий жар запретной любви, и она знала, что сгорит, если вовремя не уклонится от соблазна. Она первая нарушила затянувшееся молчание:

– Скажи, Мария, ты всегда была верна своему мужу?

– Мы жили в деревне, в доме бабушки Стеллы, вместе с моими деверями, их женами и их детьми. У нас была своя комнатка на втором этаже. В первое время после свадьбы, по вечерам, он запирал меня одну в комнате на ключ, а потом уходил, не говоря, куда идет и когда вернется, – проговорила Мария, не отвечая прямо на вопрос.

– Он был ревнив? – предположила Пенелопа.

– Этого я так и не узнала. Могу только сказать, что я не стала сидеть взаперти, потому что я-то уж точно ревновала. Как-то вечером я перелезла через подоконник, спустилась по водосточной трубе, села на велосипед и покатила на танцы.

– Значит, ты ему изменила. Верно? – не отступала Пенелопа.

– Я сбегала всякий раз, как он оставлял меня одну. Однажды я оказалась в том же месте, что и он. Я танцевала с красивым парнем, он крепко обнимал меня и весь дрожал. Мой муж сидел за столиком в мужской компании. Они пили и смеялись. Потом он заметил меня. Я давно ждала такого случая. Мне было двадцать лет, я его сильно любила и надеялась сделать из него человека, потому что мозги у него работали, как у ребенка, хоть он и был на десять лет старше меня. Знаешь, что он сделал, когда мой кавалер стал целовать меня в шею? Ничего! Притворился, будто ничего и нет. Но с этого раза он перестал запирать меня в комнате на ключ. Правда, по-прежнему бросал меня одну. В те времена так уж было заведено: мужчина имел право развлекаться, а женщина должна была заботиться о доме и детях. Красавицей я не была, но кой-какие слепни и вокруг меня жужжали. Только вот заставить его ревновать, напомнить ему о супружеском долге мне так и не удалось. Он был не злой. Но ему вечно чего-то не хватало. Я никогда не знала, чего от него ждать. Андреа хорош собой, как его отец, и такой же бестолковый. Хочет луну с неба, а сам не замечает, что она у него уже есть. Ты – его луна, а он не понимает, – вздохнула Мария.

Пенелопа поняла, что свекровь так и не ответила на ее вопросы.

– Андреа мне изменяет направо и налево, – призналась она, хотя ей трудно было это произнести.

– Андреа просто глупый. На самом деле он тебя очень любит. Уж я-то знаю своего сына!

– Он выбрал странный способ доказать мне свою любовь, – возразила Пенелопа.

Она подумала об отце: уж он-то никогда не изменял ее матери, в этом она была твердо уверена. Отец действительно любил свою жену и мог бы встать на ее защиту один против всех, даже если бы она была не права.

– Андреа все никак не повзрослеет. Но ты знай одно: если какая-нибудь женщина, будь она хоть королева английская, захочет всерьез прибрать его к рукам, он в тот же миг со всех ног побежит от нее к тебе.

– Не знаю, Мария, может, и так, но я чувствую себя такой одинокой и несчастной. Моя жизнь лишена смысла. Иногда мне кажется, что я намного старше тебя. Мне тридцать лет, я хочу быть счастливой, а сама только и делаю, что тоскую. Я стала рабыней неверного мужа и двух детей, поминутно требующих внимания, этого дома, который надо приводить в порядок каждый день. Вечно одно и то же: работа, усталость, тоска. Не такой жизни я ждала, когда выходила замуж. Я хотела бы поровну разделить обязанности со своим мужем. Но от твоего сына ждать помощи бесполезно. Знаешь, что он сделал в тот день, когда мы поженились? Мы собирались в свадебное путешествие. Он сунул мне в руку билеты на самолет и сказал: «Веди меня, как будто ты моя мама, а я твой сын». Я чуть не лопалась от гордости, потому что он доверил мне свою жизнь. В тот момент я не понимала, что рою себе могилу.

Она говорила со свекровью, как с самой собой. Ей надо было выговориться, выплеснуть накопившуюся горечь. Мария только сокрушенно качала головой и ничего не говорила. Но она сразу же обратила внимание на записку, которую Пенелопа извлекла из кармана халата.

– Что это? – спросила она.

– Это чтобы не забыть. Мне надо позвонить и поблагодарить одного человека, – поспешно сказала Пенелопа.

Она поднялась, обогнула стол и, склонившись над свекровью, поцеловала ее в лоб.

– Спасибо тебе. Кофе был очень вкусный. Я рада, что ты поправилась.

В кухню ворвались дети, требуя завтрака.

– Мне сегодня лучше. Я их покормлю, – сказала свекровь. – А ты спокойно занимайся своими делами.

Пенелопа бродила по комнатам, механически наводя порядок и оттягивая таким образом момент телефонного звонка, хотя знала, что его не избежать. Время от времени она смотрелась в зеркало. Безупречно подстриженные и уложенные накануне волосы растрепались. Печальный взгляд не вязался с молодым и красивым лицом. В углах рта залегла горькая складка.

Пенелопа думала о своем капризном, лживом, ненадежном, легкомысленном и эгоистичном муже. Она давно уже не испытывала к нему влечения, но боялась признаться в этом даже самой себе. А тот человек, которого она встретила накануне… Она ничего о нем не знала, но было в его взгляде, в манере держаться нечто неотразимое: спокойная и сдержанная решительность, внушавшая доверие.

В конце концов она нашла его номер в телефонной книге. Там было указано два адреса: домашний на улице Сан-Барнаба и рабочий на улице Сан-Дамиано. Пенелопа набрала рабочий номер и услышала запись на автоответчике, извещавшую, что доктор принимает во второй половине дня.